Я дрался на истребителе

— Сколько самолетов выделялось на сопровождение?

— Все зависело от того, какая обстановка на данном направлении, какая группа и куда идет. Если большая группа — большое сопровождение. Как правило, не меньше четверки. Истребителям ставится задача — прикрыть группу, если стояли на одном аэродроме, могли встретиться и участвовать в совместной подготовке к полету. С нами часто так бывало — мы же входили в состав смешанного авиакорпуса. Как правило, если штурмовики или бомбардировщики вылетали с другого аэродрома, они заходили за истребителями сопровождения. Мы сидели в готовности номер один — кнопку нажал и взлетай. Помню случай, сидели, ждали группу, а ведь у Як-1 хвост был легкий, и при рулении можно было задеть винтом землю. Как правило, механики сидели на стабилизаторе. Вдруг появляется группа, я сидел в готовности на старте, а две пары еще не подрулили ко мне, чтобы в ожидании встать. Я даю команду на взлет, и они взлетают практически со стоянки. Только со мной поравнялись, смотрю — на стабилизаторе механик летит. Он пытался перелезть, чтобы верхом сесть, но сорвался и упал метров с пятидесяти.

Я участвовал несколько раз в весьма серьезных и больших ударах. В 1943 году в течение нескольких дней — 5, 6, 7 июля накануне Курской битвы наш Западной фронт наносил удары по немецким аэродромам. Так вот Миша Бондаренко, дважды Герой Советского Союза вел 24 «ила», большую группу. И мы, истребители 122-го полка, тремя эскадрильями прикрывали его атаку на аэродром Сеща. Это было 5-го, а 6-го — на Боровской летали. К этому полету собирались, это был фундаментальный полет. Группа была настолько большая, из двух полков. Сборная была группа. 24 самолета. Мы тогда собирались, не помню, кто готовил, получали задачу кто где. Готовились к этому полету на месте.

Тут уже мы выделяли группу истребителей непосредственного перекрытия и ударную группу. Так вот впереди шел командир эскадрильи майор Цагайко[61] с двумя ведомыми парами, а я шел в хвостовой части этого боевого порядка. Надо сказать, что в задачи группы сопровождения входило подавление зенитных средств, если, конечно, не было истребителей противника. И когда Миша Бондаренко перевел группу в атаку— с ходу атаковали, наш Цагайко и его ведомый пошли на зенитки, и их тут же сняли. Цагайко через год вернулся. А ведомый так и сгинул.

Вот еще пример. Лет двадцать назад мне пришло письмо из Казани, я этого парня, Казакова, даже и не помню. Вот он пишет: «Товарищ генерал-лейтенант, вспоминаю боевой вылет в марте 1944 г. на г. Проскуров. Получил я задание в составе шести самолетов Ил-2 штурмовать западную сторону города, меня должны были сопровождать четыре „яка“, ко мне подстроился только один твой самолет, а три „яка“ ушли с другой группой, которую вел Герой Советского Союза 809-го полка Герасимов. Я вел группу и думал: „Куда ты, дорогой, идешь на съедение, ну, ладно, мы — смертники, а ты?“ Не доходя двадцати километров до города, нас взяли в перекрестный огонь восемь крупнокалиберных пулеметов. Подходя к западной части города, я увидел аэродром, где производили посадку Ю-87 под прикрытием „фокке-вульфов“, их было около 20, я принял решение идти на аэродром и влез в это пекло, отбивался, обстановка была сложной, особенной для тебя. Взял курс на свой аэродром, и тут началась катавасия, я только услышал тебя по радио: „Казаков, не снижайся ниже 300“, и тут-то ты проявил настоящее мужество, атакуя „фоккеров“, резко делал переворот, уходил под группу под пулеметы стрелков и снова уходил в атаку на истребителей. Домой мы вернулись без потерь».

— Соблюдался ли приказ в случае потерь у сопровождаемых боевой вылет не засчитывать?

— У меня потерь сопровождаемых не было! У нас сразу становилось известно, если кто-то кого-то бросил. Был эпизод, когда командир группы сопровождения, возвращаясь с задания, сообщил командиру группы штурмовиков, что тот идет неправильным курсом. Штурмовик не согласился, и тогда командир группы сопровождения решил идти своим курсом. Его судили. Он позднее ГСС получил.

— Сильно ли было противодействие немецкой зенитной артиллерии?

— Смотря где и когда, но прикрытие своих войск зенитной артиллерией немцы осуществляли хорошо. На Сандомирском плацдарме в один из дней на моих глазах были сбиты три командира эскадрильи штурмовиков. Это было неожиданно, похоже, немцы применили что-то новое, что — мы не разгадали. Подходишь — «пух-пух» и больше не стреляет. Тогда погиб ГСС Вася Гамаюн, он уже был представлен на дважды Героя. Немцы всегда стреляли при перелете линии фронта независимо от этапа операции. Много было у них зенитных средств. Все свои проблемы я имел только от них.

— Когда штурмовики становятся в круг над целью, где располагаются истребители?