Я дрался на Т-34. Третья книга

Щербин, Кирманович и Пильников, как только услышали, что я приехал, сразу же пришли. Они про указ ничего не знали. Разумеется, это дело мы изрядно отметили. Благо вина было в достатке. Дня через три в нашу бригаду из Джурджу прибыли командир корпуса генерал Васильев и начальник политотдела полковник Кистанов. Они нас поздравили. Правда, комбриг был явно недоволен, что комкор открыто проявил уважение к героям 202-й танковой бригады. Скрыть выражение недовольства на лице он не потрудился, а может, и не захотел.

Я вступил снова в свою должность 3 мая 1945 года. Бригада боевых действия не вела, находилась во фронтовом тылу.

Мы чувствовали, что война вот-вот закончится, постоянно прослушивали сводки Совинформбюро и радовались успехам наших войск.

Войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов в логове фашистского зверя, в городе Берлине, заканчивали уничтожение врага. Была освобождена Прага. Остатки вдребезги разбитого рейха доживали последние дни. Фюрер и Ева покончили с собой, Геббельс расправился жестоко со своей семьей и тоже покончил с собой. Это и многое другое давало основание считать, что победа близка.

9 мая включаем радио и слышим голос диктора Центрального радиовещания Синявского: Победа!

Что тут началось! Стреляли из чего только можно! Из танков, пулеметов, автоматов, даже пистолетов. Непрерывная стрельба шла минут десять-пятнадцать.

Конечно, решили отметить Победу. Я приказал заместителю по хозяйственной части приготовить для всего личного состава праздничный обед и норму установил не по 100 грамм, а двойную, или, как тогда говорили, «под копирку».

Я, командир 3-го танкового батальона Щербин со своим замполитом, мой замполит Саша Матвеев, командир мотострелкового батальона Павел Гусев с майором Акопяном – все собрались в ленинской комнате. Хозяйственники накрыли роскошный стол. На шесть человек поставили на стол шесть бутылок румынской водки, на этикетке которой красовался крестьянин в красной рубахе. Не выходя из-за стола, мы осушили каждый по «крестьянину». Такой дозы я лично никогда за свои 25 лет не принимал, но, как говорится, мы были «ни в одном глазу». В полном сознании взяли по фляжке спирта и поехали купаться на Дунай в Джурджу – решили продлить праздник.

Вода была еще холодной, но мы, подогретые алкоголем, холода не почувствовали. На обратной дороге заехали в корпусной медицинский батальон, где удалось еще и потанцевать с девушками из медсанбата. После всего этого благополучно вернулись в расположение бригады.

Комбриг Тимохин был в ярости. Его возмутила наша отлучка без разрешения. После этого случая наши пути совсем разошлись.

Я попросил, чтобы мне предоставили отпуск с поездкой на Родину. Отпуск закончился, и я вернулся в свою бригаду, но в ней я уже оказался неродным. Комбриг хотел избавиться в первую очередь от меня и от Щербина – Героев Советского Союза. Два комбата-фронтовика и не нюхавший пороху за всю войну комбриг в мире служить никогда бы не смогли. Так что вскоре Щербин был направлен в Ленинград на курсы офицеров бронетанковых войск, а мне дали направление в 19-ю механизированную дивизию в Болгарию.

Я прибыл в штаб, который дислоцировался в Старой Загоре, вблизи города Пловдив в Болгарии. Мне предложили штабную работу, но я хотел на командную должность и отказался.

Побыл за штатом некоторое время, затем попросился, чтобы меня откомандировали в отдел кадров Южной группы войск, который дислоцировался в городе Крайова в Румынии.

Прибыл в отдел кадров Бронетанковых войск, но по дороге решил сначала зайти в парикмахерскую. И тут произошла важная для меня встреча. В парикмахерской находился генерал Рязанский, которого я знал – он был преподавателем тактической подготовки на казанских курсах. Генерал тоже пригляделся ко мне, вижу – узнает. Уходя, сказал мне:

– Закончите стричься – зайдите!

Разумеется, через час я уже сидел у него в кабинете. Он занимал должность заместителя командующего по Бронетанковым войскам армии. У меня появилась надежда, что я буду снова при деле.

– Я вас хорошо помню, доложите, где воевали, в каких частях.

Я все доложил. Он остался доволен, да и Золотая Звезда придавала моим словам вес.

– Согласитесь на должность командира танкового батальона в 125-й гвардейский танковый полк 24-й гвардейской стрелковой дивизии? Батальон отстающий, много придется потрудиться, но, зная вас, вашу подготовку как танкиста, надеюсь, что справитесь.

Я с готовностью ответил:

– Трудностей я не боюсь. Приложу все силы и умение и постараюсь оправдать ваше доверие.

– А я в этом и не сомневаюсь: вы молоды и энергии у вас достаточно, – заключил генерал.

Так я оказался снова в должности командира 2-го танкового батальона 125-го гвардейского танкового полка, которым командовал подполковник Радько.

Полк дислоцировался в городе Сибиу. Батальон размещался в добротной казарме. Довольно сносная по тому времени материальная база, наличие полигона и танкодрома обеспечивали занятия по боевой подготовке, можно было по-настоящему взяться за дело.