Я дрался в морской пехоте. «Черная смерть» в бою

Нам сказали, что мы будем на второй линии обороны, за деревней Ивановское, – это за Кингисеппом. Гранаты и патроны получили дополнительные. Перед закатом зашли на гороховое поле, и вдруг команда командира роты (все команды у нас в роте были голосом, это только потом появились свистки и прочее, а так – только голосом, по цепочке): «Танки в лесу!» Что за танки? Мы еще идем не развернувшись, гуськом. Действительно, видно: дым в лесу, и шум моторов. Видно невооруженным глазом, километра полтора до них. Команда: развернуться в цепь и окопаться. У нас был большой недостаток – не у всех были саперные лопатки. Было всего несколько лопаток. Потом мы их добыли на фронте. Чем рыть? Ножами-штыками от СВТ. Тонкий слой земли, а под ним – плитняк. Но окопались быстро. «Приготовить гранаты!» Противотанковых нет. Только РГД. Чем связывать? Ремнями. У нас были узкие ремни с бляхой, снимали с себя и три гранаты связывали. В одной гранате ручку на взвод. Все это заняло минут десять-пятнадцать. А танки там гудят, съезжаются. Тут прилетает наша авиация, она нас и спасла. Так бы эти танки передавили нас. Несколько СБ с Котловского аэродрома. Пробомбили этот лес, зажгли его. Короче говоря, атака танков была сорвана.

У нас первая потеря – Федотов, мой подчиненный, когда связки делал, наколол случайно запал, граната зашипела. Он испугался, вместо того чтобы гранату кинуть, выскочил из своего жалкого окопчика, граната разорвалась рядом с ним и всю задницу ему искорежило. Вот первая потеря вне боя.

Пошли дальше. Дошли к ночи на гороховое поле около Ивановского. Окопаться, ночевать. Мы на второй линии обороны. И вдруг ночью – бегут какие-то люди, по-русски орут! Один в кальсонах, почти все без винтовок. Что с ними делать? Не стрелять же в них, свои. Дошла команда по цепи: не стрелять, но задерживать. Я с своим отделением троих поймал. А как его задержать? Либо по ногам ему ударить винтовкой, или подставить подножку, чтобы упал. «Куда бежишь?» – «Там немцы!» – «Ты их видел?» – «Нет!» – «А где винтовка?» Это оказались ополченцы из какой-то дивизии, их немцы просто рассеяли. Без боя заняли эту Ивановскую. Таким образом, уже к утру мы оказались на передовой – эти пробежали мимо нас. Немцы, мотоциклист – прямо перед нашим отделением. Я не испугался, скорее удивился – живой немец, гад! Пока сообразили, что огонь открыть надо, он уже развернулся и уехал обратно. И не убили его, уехал.

Потом, 10 июля, пришел приказ: занять Ивановское, отбить его у немцев. Это была первая атака нашего батальона. Приехали два танка нас поддержать. Немцы этого не ожидали, мы пошли в атаку и отбили Ивановское. Бой был такой – вплоть до рукопашной. А немцы тогда были какие? Откормленные, в комбинезонах! Дивизия СС, все здоровенные. Конечно, они не ожидали такого – только что ополченцев гнали, а тут такое сопротивление. Ивановское заняли, примерно неделю держали, пока не пришел приказ отступить. Отступали мы только по приказу. Вплоть до Котлов, откуда начали. Потом я стал командиром взвода, а когда меня тяжело ранило, уже исполнял обязанности командира роты. До этого еще раз легко ранило. Один раз в рукопашной немец то ли гранатой, то ли прикладом по голове ударил – не пробил, но все равно, бык такой, двухметрового роста. Я успел нажать на курок, потом матросы с меня стащили второго, который на меня навалился. Алексеевка переходила из рук в руки, из рук в руки. А в бою за Войносолово ранило тяжело. Я остался на территории, контролируемой нашими. Немцы всех раненых достреливали, всех. А так меня вытащили на плащ-палатке на шоссейную дорогу, довезли до Котлов. От Котлов уходили последние дрезины, на дрезинах догнали санитарный поезд, меня перегрузили. Прибыл на Балтийский вокзал в Ленинград. Весь перрон заставлен ранеными. На палках, на ветках раненые. Утром обход – врачи, санитары. Сортируют раненых. Там прямо на Балтийском вокзале был развернут пункт, где раненых оперировали. Мне повезло, что одним из врачей, кто делал обход, была женщина-врач, которая до войны была у нас в казармах врачом, старший лейтенант. Она помнила меня. А у меня все лицо было обожжено, волдырь сплошной, я не видел ничего. Она узнала и говорит: на перевязку! Поэтому, может быть, и выжил.

Ранило меня так. Мы отступили от Алексеевки, планово. Вечером уже. И атака. Обычно немцы вечером в атаки не ходили, солнце уже заходило. Но пошли в атаку. Обстрел комбинированный – минометный, артиллерийский и штурмовка авиацией. И пошли они, строчат из пулемета. Одновременно меня и в руку ранило, и в голову. Снаряд или мина рядом рванула. Бушлат загорелся, я гранаты и патронташ с себя сбрасывать стал. Пока сбрасывал, весь обгорел. Волосы были как на барашке, подпаленные. Брови тоже сгорели. Волдырь был сплошной. И в спину осколки еще попали.