Я дрался в Вермахте и СС

– Трофеи брали?

– Нет, вообще нет. С русского солдата много не возьмешь. К тому же почти каждый немецкий солдат имел наручные часы. Американцы их воровали. В плену я одного американца видел, у него на руке было восемь часов, он ими гордился. В России ничего нельзя было украсть.

– Были проблемы с языком между немцами из различных регионов?

– Между немцами? Нет, никаких проблем. Были солдаты из Польши, Силезии, которые говорили на ломаном немецком, но мы их хорошо понимали. После кампании во Франции у нас целый батальон забрали на формирование нового полка, и мы получили рекрутов. Я, как ефрейтор, тренировал одну группу этих рекрутов. Один молодой человек был из польского Лодзи. По-немецки он говорил очень плохо. Мы пулемет проходили, со всеми военными терминами. О, боже! Для начала я должен был ему дать урок немецкого языка. Он был очень прилежный, хотел стать хорошим солдатом. И стал им. На Гдовским озере я его еще раз встретил. Я шел по настланной гати через эти ужасные болота, а мне навстречу ехала повозка. И сверху он сидит как кучер! Как меня увидел, соскочил с повозки. Мы обнялись. У нас были очень, очень хорошие отношения с нашими солдатами. Очень товарищеские, человеческие. Один солдат был из Данцигского коридора, красивый блондин по фамилии Мильке. Он в СС хотел поступить, они его не взяли, потому что он не очень хорошо говорил по-немецки. Он был образцовый солдат, все хотел делать только хорошо. На смотру у него на шинели были пятна. Меня, как его командира, тут же наказали. Он был так расстроен, что из благодарности в мое отсутствие заштопал мне носки. Были и другие… У меня в роте был один из Кенигсберга, записной коммунист, очень двусмысленный парень, я ему ни на сантиметр не доверял. Его я позже встретил, в госпитале. Я его спросил: «Что ты тут делаешь? Тебя тоже ранило?» Он говорит: «Нет, у меня воспаление слизистой оболочки». Не хотел он служить, симулянт. Коммунист… тяжело ему у меня было.

– Что такое хороший солдат?

– Хороший солдат – это тот, который серьезно относится к своим обязанностям и их исполняет так хорошо, как только может. Один может лучше, другой – хуже, но если он старается, если он исполняет свои обязанности по своим возможностям, он хороший солдат. Кто храбрый, тому легче, кто трусливый, тому тяжелее.

– Что такое хороший командир?

– Тот, который со своими солдатами обходится разумно. И никогда от них не требует того, что не является необходимым. С ними думает и с ними живет. Тот офицер, который командует подразделением, должен любить своих солдат. Офицер посылает солдата на смерть, эта ужасная обязанность есть у всех офицеров. Когда ты посылаешь солдат в атаку, ты знаешь, что вернутся не все. Но и ты должен идти вместе с ними.

– Какие награды за войну вы получили?

– Железные кресты первого и второго класса, штурмовой значок и значок за ранение в золоте.

– Вы служили в Бундесвере. Разрешалось носить награды вермахта?

– Да, носили денацифицированные колодки. Оригиналы не разрешалось носить.

– В роте вы должны были сдавать какие-то ежедневные отчеты?

– Не должен. В роте ничего не велось, только в батальоне и в полку велся журнал боевых действий.

– Был стандартный бланк похоронного извещения?

– Стандартного документа не было, но командир роты обязан был родственникам каждого павшего персонально от руки писать письмо. Никакого официального бланка не было. Я должен был писать очень много писем, но это было дело чести – поставить родителей в известность о том, как погиб мой солдат.

– Что вы писали?

– Я писал, что должен вам с прискорбием сообщить, что такой-то такой-то служил в моей роте, пал, так и так, очень сожалеем и так далее… Потом это посылалось домой, и в основном эти письма разносили люди из партии. Мои родители тоже два таких письма получили.

– А если пропал без вести или попал в плен?

– Да, тогда тоже ставили в известность. Но как это делалось, я точно не помню, я сам никогда не писал. Павшим я много писал, а таких не писал. Но в любом случае, если что-то происходило, ставили в известность. Разумеется, были ситуации, когда было невозможно это делать – при отступлении, целые части пропадали.

– Вы как ротный могли вызвать огонь артиллерии?

– Да, было так организовано. Артиллерия посылала в пехоту так называемого передового наблюдателя. Это был или офицер, или фельдфебель с рацией. Эти передовые наблюдатели были в ротах, и через них можно было затребовать огонь. Это прекрасно работало, без проблем.

– Последнее ранение вы как получили?