Я дрался в Вермахте и СС

– Плен был самым страшным. Однажды я ненадолго попал в плен. Это случилось вскоре после того, как я попал на фронт. Русские прорвались. Обычно русские наступали в определенную точку с двух сторон. Чтобы отбить атаку, их надо было просто атаковать во фланг. Но тут нас окружили и взяли в плен. Там была женщина в звании майора, которая говорила по-немецки. Она подошла ко мне, спросила имя, звание, часть – обычные вопросы. Думал, меня убьют. Других наших куда-то увезли, а я должен был остаться с ней. Я предполагаю, что я ей кого-то напоминал. Мне дали поесть, она у меня спросила, как там у нас с едой. Потом меня привязали к телеге. На второй или третий день была какая-то суматоха, а я как раз не был привязан и решил бежать. Так получилось, что я пробежал мимо этого майора. Она на меня посмотрела, увидела, что я убегаю, и отвернулась. Было понятно, что она хотела, чтобы я убежал.

– У вас были какие-то прозвища для русского оружия?

– На моем участке обороны, за который я отвечал, в ста метрах сзади я установил два русских пулемета с дисками-пластинками. Вот эти пулеметы называли музыкальные пластинки. Я из него всегда стрелял.

– Русская разведка ночью утаскивала пленных?

– Об этом я не знаю, могло быть, иногда кто-то пропадал. Но в целом, я бы сказал, что нет, местность не позволяла – можно было легко утонуть. Там передвигаться можно было только по гатям.

– Были перебежчики с русской стороны?

– Иногда да. Чаще всего, когда у русских приходили новые части. Мы днем спали, а воевали ночью. Я как-то как раз прилег, автомат повесил на вбитую вместо гвоздя гильзу. Неожиданно меня кто-то начал дергать за ногу. Немец бы так не сделал. Я понял, что это русские. Открыл глаза, а рядом со мной около 30 человек! Что мне делать?! Автомат на гвозде. А я всегда говорил, что последний патрон оставлю для себя, я в плен попадать не хотел. А тут их 30 человек! Один из них неожиданно сказал по-немецки, что они хотят сдаться, прошли уже 200 метров по немецким позициям и не встретили ни одного немца. Повезло! Я и еще один товарищ повели их в тыл. Я шел спереди, и тут наши, немцы, открыли по нам огонь! Стреляли, как сумасшедшие, идиоты, от страха, что русские прорвались! Я закричал, что это я. Только тогда они прекратили стрелять. К счастью, никого не ранило. Их немедленно отвели в роту, а потом в батальон. Я их отводил и там должен был вместе с ними стоять с поднятыми руками, пока меня не узнали. В таком количестве перебежчики были единственный раз.

– Что у вас было на ногах?

– У меня были горные ботинки. Обычно у нас были сапоги, но зимой они промерзали, трескались, и были горные ботинки.

– Валенки у русских брали?

– Нет. В болоте в них нельзя было ходить, слишком сыро, они намокали и промерзали.

– Вас комиссовали после ранения, вы больше не были на фронте?

– И да, и нет. Я почти до конца войны преподавал в офицерской школе. Я отвечал за песочный ящик. У нас был песочный ящик примерно десять на десять метров, и там разыгрывались какие-нибудь сражения, в основном из Первой мировой войны или восемнадцатого века. Мы прорабатывали, как должен вести себя офицер в той или иной ситуации. 15 января 1945 года русские прорвались. Нашу школу сразу распустили, а мне поручили весь курс, со всеми учебными материалами, на поезде перевезти в Киршберг?.. Хиршберг?.. в Нижней Селезии. Там меня назначили командиром подразделения истребителей танков. Нам выдали фаустпатроны, но они мне не понравились. Я стрелял из него по танку, снаряд попал в дерево и отрекошетировал обратно к нам. Мы больше их не использовали. У нас были теллер-мины. Я такими в 1942 году два легких танка лично уничтожил. Танк может пройти не везде, а в городе им особенно тяжело. Когда русские танки подходили к какому-нибудь населенному пункту, уже было ясно, по какой улице они пойдут. Там мы пытались заложить мины. В 1942 году самым большим недостатком русских танков было отсутствие рации. Чтобы передать команду, они останавливались, из люка высовывался командир и махал флажками. Разумеется, мы стреляли по этому офицеру. Позднее появились Т-34, они были неплохие, но чтобы их остановить, надо было только застрелить этого офицера с флажком.

– Русским в зимнее время давали водку. Было ли у немцев что-то подобное?

– Да, да, почти каждый день, когда они нападали, они были пьяны. Когда мы были во Франции, жили в домах, в которых внизу были винные погреба, там мы иногда пили. На фронте водку давали очень редко. Со снабжением вообще были проблемы, потому что мы почти всегда были наполовину окружены. Я тогда не пил и не курил, так что я не пил.

– Вши были?