Я думала, я счастливая... (СИ)

— Просто твой отец ушел. То есть это я попросила его уйти.

Ольга расширенными глазами уставилась на мать. Тамара усмехнулась, потом нелепо развела руками, как будто хотела сказать: ну вот так, что ж теперь… Она снова села у окна, не зная, куда девать руки, бессильно положила их на стол. Опустив голову, она некоторое время изучала свои кольца, сжимала пальцы, и вдруг снова посмотрела в лицо дочери. И обомлела. В глазах Оли она отчетливо различила жалость. Она посмотрела внимательнее и неожиданно в изумлении приоткрыла губы, как будто хотела, но не решалась что-то спросить. Ольга моргнула и отвела глаза, а потом опустила их в пол, будто принесла в дневнике двойку.

— Ты знала? — почти шепотом просипела Тамара. — Оля, ты знала? Про папу и…

Она лихорадочно смотрела в лицо своего ребенка, молодой женщины, которая сейчас переживает самое счастливое время — первый год замужества. Оля не выдержала. Она встала и в два шага подошла к окну. Из-под тонкого свитера просвечивали худенькие лопатки. «Как крылья», — невпопад подумала Тома. Боль из затылка переместилась по окружности ко лбу. Колючие иглы впивались повсюду, даже в щеки и губы. Дочь, не оборачиваясь, перебирала тонкими пальцами нити гирлянды, отчего ее ногти светились то синим, то красным, то зеленым.

— Оля? — снова позвала ее Тамара.

Она видела, как дочь опустила голову. Лёля делала так всегда, когда чувствовала себя виноватой. Натворив что-нибудь в детстве, красочно сочиняла себе алиби, но потом, вот так опускала голову, и всё становилось ясно.

— Да, — тихо прошептала Ольга.

Тамара с усилием сглотнула комок в горле, откашлялась. Оля, наконец, повернулась к ней лицом и прижалась к подоконнику. Руки она заложила за собой.

— Но почему…

— Почему не сказала? — перебила ее Ольга.

Тамара схватилась рукой за ворот футболки и только кивнула. Вместо комка в горле появился спазм, который сжимал изнутри, не давая выдавить ни звука.

— Не знаю… — снова опустила голову Лёля. — И папа был против. Хотя мы с Соней убеждали его…

Тамаре показалось, что она не расслышала или что-то не так поняла.

— Вы с Соней? Ты… ты с ней знакома?

Дочь молчала, мрачно разглядывая узоры на ламинате. Теперь голова не только болела, но и кружилась. Тамара обхватила ее руками.

— Мам! Мам, ты что? Воды?

Ольга метнулась к шкафчику, достала кружку и торопливо плеснула из графина. Тамара отмахнулась. Лёля беспомощно замерла. Время застыло.

Глава 7

По потолку скользили широкие и узкие тени, они складывались в геометрические фигуры, меняли очертания, превращались в вытянутые прямоугольники и кривые ромбы. Николай внезапно проснулся и не сразу сообразил, где он находится. По привычке протянул правую руку, здесь на тумбочке обычно стоял стакан с водой, на тот случай, если ночью замучает жажда. Но рука натолкнулась на ребристую горячую батарею. Голова болела и была тяжелой, словно он перебрал лишнего. В комнате душно, а окна закрыты наглухо — Сонечка не терпит сквозняков, у нее сразу болит горло. Он слегка пошевелился. Рядом неслышно спала Соня. Ее дыхание было настолько невесомым, что приходилось прислушиваться. Она не шевелилась и не ворочалась ночью, просто сворачивалась клубочком и засыпала. И спала очень крепко, иногда даже не слыша будильника.

Николай осторожно привстал, надо всё-таки сходить за водой, во рту всё пересохло. Не зажигая света, он налил из чайника воды и медленными глотками отпил половину кружки. Вода была теплой и облегчения не принесла. Тогда он открыл форточку и с наслаждением подставил мутную голову свежему морозному воздуху. Скоро Новый год. Он встретит его здесь. А Тома? Что будет делать она? Мысли о жене не давали покоя. Воображение рисовало ее одинокую фигуру у елки, горку мандаринов в вазе и бокал шампанского на столе. Сердце снова сдавила жалость. Правильно ли он сделал, что ушел? Может быть, она хотела его проверить, а сама ждала, что он останется? Он вспомнил ее потерянное бледное лицо и поморщился, чувствовать себя негодяем не так-то просто.

Николай вздохнул и сел у темного прямоугольника окна, рассеянно потрогал упругие мясистые листья цветка в горшке. Несколько дней назад на его зелени вдруг рассыпались яркие красные огоньки. У Тамары комнатных цветов не было, она их не любила. А у Сони они повсюду. Вот рядом спит фиалка, беспомощно растопырив свои пушистые листья-ладошки. За окном на ветке дерева раскачивается кормушка, сделанная из картонного пакета. Каждое утро Соня насыпает туда семечки, а ее тугая коса падает наружу и подметает кончиками снег.