Я думала, я счастливая... (СИ)

Соня вскинула на него серые глазищи и качнула головой — нет. Николай почувствовал раздражение: что за упрямство! Как будто у них есть много вариантов! Он и так решил в ближайшее время пойти к врачу и попытаться уговорить его закрыть больничный. Нет у него времени ждать лета. Деньги нужны уже сейчас. Поговорит с начальством, может, подберут ему что-то, где бумажек поменьше и не надо весь день вглядываться в компьютер. Пусть и должность будет ниже, сейчас не до капризов.

— Сонечка, я тебя прошу. Это ненадолго. Здесь всё равно нельзя находиться. Нужно сделать хотя бы косметический ремонт, проветрить всё хорошенько.

Он уговаривал ее, как капризного ребенка, обнимал за плечи и ласково дул в ушко. Соня слушала его обреченно, ей было душно, а еще мучила изжога. Предложение Коли казалось ужасным. Неужели нельзя как-то по-другому. Она пощупала ладонью диван — сырой, как будто сидишь на кочке в болоте. Обои печально повисли лоскутами, в углу на полу блестит лужица, вчера не удалось всё до конца вытереть, а может, натекло еще за ночь. Тихонько подобрала ноги, носки простых без каблуков туфель пропитались влагой от ковра. Его блеклый узор напомнил о бабушке. На ресницах задрожали слезы — единственный человек, который о ней бы позаботился, ее покинул. Только бабуля окутывала таким теплом, что достаточно было просто посидеть с ней в одной комнате. По вечерам бабушка распускала Сонины косы и долго-долго расчесывала шелковистую реку, перебирая и поглаживая пряди. Соня млела и чувствовала, как ее тело наполняется силой и любовью.

Николай вышел на кухню. Она почти не пострадала, только на потолке желтые пятна, но это поправимо. Нужно звонить матери, не свалишься же, как снег на голову. Ольга Ивановна выслушала, не перебивая.

— Коленька, это катастрофа! Как ты себе это представляешь! — наконец, воскликнула она.

— Мам, пожалуйста. Максимум месяц, не больше, — взмолился Николай.

— Но как я потом Томочке в глаза посмотрю? — беспомощно лепетала мать.

— Мы скоро приедем, мам. Пожалуйста, прими Соню. Ей нельзя нервничать, она вынашивает твоего внука.

— У меня только одна внучка — Лёлечка! А больше мне не надо! — сухо ответила Ольга Ивановна и положила трубку.

Николай понял, что поедет туда в любом случае. Не выгонит же их мать, в самом деле? Поворчит, подуется, а потом ничего, оттает. Всё-таки единственный сын. Соню пришлось уговаривать еще час, но и она всё же согласилась. Если же совсем не уживутся его две самые любимые женщины, придется рассчитывать на квартиру Лёльки. Правда, тогда нужно выгнать жильцов, но что поделаешь? Николай прекрасно догадывался, на какие деньги живет Тамара. Но тут внутри зажегся огонек злости: ничего, он с больными глазами выходит раньше времени в офис, вот пусть и Томка не статейки свои пописывает, да деньги с аренды тратит, а нормальную работу найдет. В конце концов, у нее и ухажер, вроде, есть. Или он есть только, пока проблем нет? «Вот заодно и проверят свои отношения», — зло думал Николай.

Ольга Ивановна их не встречала. Она заранее закрыла дверь в свою комнату и притворилась спящей. Не думала, не гадала, что на старости лет ей Коленька такой сюрприз подкинет. Откуда эта змея подколодная взялась? Как заползла в душу? — «Завтра в церковь пойду, молитвами отмолю, да святой водицей побрызгаю. Глядишь, Коля в чувство и придет». Она прислушалась к тихому звону посуды, раздался приглушенный смех, потом забарабанила вода в ванной.

— Мама? Мам? — в дверь постучали. — Я же знаю, что ты не спишь. Выйди, пожалуйста. Перед Соней неудобно.

Ольга Ивановна молчала. Николай еще немного потоптался в коридоре, но вскоре его голос уже вновь доносился из кухни. И снова этот противный смех. «Веселятся. И всё им ни по чем. Ох, царица небесная, беда какая приключилась», — Ольга Ивановна мелко закрестилась и принялась горячо нашептывать слова молитвы, надеясь, что кто-то там сверху разрешит всё, как надо ей, и снова вернутся дни, когда сердце и душа не болели за сына.

Глава 36

У Ольги Ивановны они продержались неделю. Пожилая женщина давно привыкла жить одна и не собиралась терпеть в доме конкурентку. Хотя, какая там конкуренция… Соня безоговорочно сдалась в первые же часы нахождения в осажденной крепости. Ольга Ивановна обещание своё выполнила: и в церковь сходила, и помолилась изрядно, и водой святой обрызгала все стены и углы в квартире. Она совершенно бесцеремонно входила в комнату сына и, не обращая внимания на сжавшуюся в комок Соню, разбрызгивала щепотью воду из банки, попадая ей на лицо и на одежду. Потом тыкала сухим пальцем ее в плечо, нетерпеливо жестом сгоняла с места и продолжала окроплять диван, шкаф и цветы на окнах. Соня вжималась в стенку и безропотно ждала, когда Ольга Ивановна закончит ритуал и исчезнет у себя. Поначалу она даже не выходила поесть, и Николай приносил ей тарелки в комнату, а потом шел на кухню и мыл посуду, стараясь не обращать внимания на презрительный взгляд матери.

— И долго ты на побегушках будешь? — цедила она, аккуратно откусывая печенье.