Я – Элтон Джон. Вечеринка длиной в жизнь

Нет, я не хотел повернуть время вспять, меня никогда не привлекало создание композиции в стиле ретро. Ностальгия для музыканта – ловушка; вспоминая «старые добрые дни», ты всегда видишь их сквозь розовые очки (особенно это касается меня самого, что простительно, потому что я и в самом деле носил очки со стеклами розового цвета с прилепленными к ним перьями и встроенной иллюминацией). Но как только ты убеждаешь себя в том, что в прошлом все было лучше, чем в настоящем, можешь прекращать писать музыку и спокойно уходить на пенсию.

Я же хотел попробовать вернуть дух того времени, его непосредственность, свежесть – то, что я слышал в композициях Райана Адамса. И работать иначе: сосредоточиться только на музыке, отпустить себя на волю, не думать, станет ли та или иная песня хитом. Другими словами, «назад в будущее».

Именно так мы и создавали наш следующий альбом – Songs From the West Coast. Он вышел в октябре 2001 года и получил такие восторженные отзывы, каких я не видел долгие годы. Берни написал мощные, прямолинейные и откровенные тексты: I Want Love, Look Ma, No Hands. И American Triangle – жесткую, даже агрессивную песню о том, как в 1998 году гомофобы убили в Вайоминге Мэттью Шепарда. Мы работали в той самой лос-анджелесской студии, где записывались годами; как оказалось, новый продюсер Пат Леонард, больше всего известный своим сотрудничеством с Мадонной, обожает музыку семидесятых. Забавно: он, соавтор Like A Prayer и La Isla Bonita, с ума сходил по группе Jethro Tull[210]. Наверное, если бы Мадонна играла на флейте, стоя на одной ноге, он бы чувствовал себя абсолютно счастливым человеком.

В итоге альбом получился очень калифорнийским. В Калифорнии пишется совсем по-другому, иначе, чем в Лондоне, где каждый день брызжет дождь. Тепло как будто проникает в каждую твою клетку, ты расслабляешься, и в музыке потом словно сияет солнце. Мне понравился альбом, и с тех пор в работе я всегда использовал такой подход: вспоминал о том, что было сделано в прошлом, пропускал это через себя и писал по-новому. Так было и со следующим альбомом Peachtree Road – создавая его, я думал о музыке стилей кантри и соул, чье влияние ощущается в альбоме Tumbleweed Connection, особенно в песне Take Me To The Pilot. The Captain and the Kid стал сиквелом нашего старого альбома Captain Fantastic and the Brown Dirt Cowboy – Берни написал стихи о том, что происходило с нами во время американских гастролей 1970 года и после этого: от дурацкого красного автобуса в аэропорту и до временного прекращения нашего сотрудничества. The Diving Board мы записывали только с басистом и ударником, как в самом начале с первой группой Элтона Джона, но применяли новые приемы и между песнями поставили инструментальные проигрыши. Работая над Wonderful Crazy Night, я держал в голове поп-композиции из Don’t Shoot Me I’m Only the Piano Player и Goodbye Yellow Brick Road. А Wonderful Crazy Night я записывал уже в 2015 году, надо сказать, мучительно, потому что хотел, чтобы музыка создавала ощущение легкости, веселья и свободы и чтобы обязательно звучала двенадцатиструнная гитара.

Альбомы не провалились, но и большого коммерческого успеха не принесли. Всегда расстраиваешься, если блестящий, на твой взгляд, альбом продается не слишком активно; но такие вещи надо принимать как данность. Это не коммерческие альбомы, там нет грандиозных хитов; к тому же The Diving Board получился довольно мрачным, даже депрессивным. Но именно такую музыку я хотел писать – чтобы слушать через двадцать лет и испытывать чувство гордости.

Конечно, было бы приятно, если б они взлетели на первые строки чартов, но, по большому счету, меня это уже не волновало. Были периоды, когда мои диски продавались колоссальным количеством экземпляров, однако с самой первой минуты взлета я знал, что такое не длится вечно. Считая, что всегда будешь первым, ты сам себе роешь яму. Я убежден, что это одна из причин трагедии Майкла Джексона: он верил, что следующий альбом обязательно станет более популярным, чем Thriller, но этого не происходило, и каждый раз он переживал тяжелейший кризис.

Незадолго до начала работы над The Captain and the Kid меня попросили выступить в «Цезарь Палас» в Лас-Вегасе – там открыли новый большой концертный зал «Колизей». В нем уже пела Селин Дион, и мне тоже предложили подготовить шоу. Я хотел немедленно отказаться, Лас-Вегас по-прежнему ассоциировался у меня с 1967 годом, когда я – спасибо судьбе – избежал кабалы выступлений в кабаре. The Rat Pack[211], Донни и Мари Осмонд[212] увязли там надолго. Как и Элвис – семь лет Вегаса ему точно не пошли на пользу. И потом все эти конферансье во фраках, пафосно глаголющие: «Знаете, одна из самых прекрасных вещей в шоу-бизнесе – это…»