Я. Философия и психология свободы

Как происходит гибель империй? Великодержавным римлянам это казалось концом света, но гуси, которые паслись на Авентинском холме, даже ничего не заметили. Небо было прежним, земля и вода не окрасились в красный цвет. И люди по-прежнему ели, пили и делали все человеческое. Империи гибнут в головах людей, потому что только там они и находятся. Ведь всякое государство – такая же абстракция, как бог. Невозможно ткнуть пальцем и сказать: это – бог. Невозможно ткнуть пальцем и сказать: это – государство. Их место проживания – человеческие головы. Быть может, вы никогда не задумывались об этом, но ваши любимые собаки и кошки не знают вашей родины. Нет им дела до священной империи!

Человек живет в своем жизненном пространстве. Что же происходит, когда эта территория начинает превышать размеры эмоционально и нравственно значимого для человека пространства? Если сон разума порождает чудовищ, то нарушение законов самосознания порождает уродов. Происходит «фрустрация социального смысла жизни». Общество перестает быть гражданским обществом. Оно становится, попросту говоря, сбродом. Опустившийся бродяга, который спит в подворотне, и процветающий коррупционер, спрятавший краденые деньги в офшоре, это - два полюса такого общества. И оба они - уроды необъятной родины. Третьим в этой компании оказывается человек, который уходит в самоизоляцию, в полное презрение и равнодушие ко всякой политике, в свою индивидуальную бочку. Такова многовековая участь русской интеллигенции. Всякая новая великодержавная власть, делающая свое имперско-патриотическое дело, вскоре разочаровывает ее. И она уходит в безмолвную оппозицию, предпочитая не иметь ничего общего с этой властью. Двести лет она задается вопросом: кто виноват? Похоже, этой русской интеллигенции не хватает ума понять, что виновник только один. Империя. Большевики были лютыми врагами монархистов. И только одно их объединяло – великодержавность. Но в этом-то и вся суть. Царя сменил генсек, дворян - партийные чиновники. И ничего не изменилось. Даже имперский балет эти вожди пролетариата сохранили. Ведь он был имперским. Белая иммиграция, поняв, что большевики не собираются разрушать империю, но даже готовы ее расширить, зауважала своих врагов. Великодержавный монархист Бунин готов был пожать руку великодержавному коммунисту Сталина.

В пьесе М. Булгакова «Бег» белый генерал, бежавший от революции в Турцию, пафосно изрекает на улицах Стамбула: «Россия не вмещается в шляпу». Патриот русского народа должен быть врагом империи, а не ее тупым, невежественным поборником, как этот генерал. Не об империи нужно думать русским патриотам, если они не хотят, чтобы их постигла участь римлян, но о спасении русского народа. Эта необъятная родина никогда не дорожила своим человеческим содержимым. Она осознанно истребляла во имя своей целостности самых свободных, а значит – самых лучших своих сынов. Что значит – уничтожить самых лучших в народе? Это значит уничтожить не только их, но и всех их потомков, которые когда-либо могли родиться. Это значит уничтожить ту культурную среду, которую эти люди создавали. А в двадцатом веке новая великодержавная власть принялась так тщательно пропалывать генофонд нации, что остались одни осевки.

Золотой век русской литературы сменился серебряным, серебряный – бронзовым, а ныне он, надо полагать, деревянный. Почему не наоборот? Почему золотой век не превратился в платиновый, в алмазный? Пятьсот лет геноцида даром не проходят. Любая нация при таком геноциде деградирует. И это лишь ускоряет «утечку мозгов». Для развитого ума оскорбительно жить в стране, которой правят невежды. Еще одна имперская чистка, и от русского народа останутся одни идиоты, у которых хватит ума только на пьянство и разбой. Да восторжествует империя и погибнет народ! Кто будет пастись на этой необъятной родине? Овцы другого стада? Они не позовут тупых российских патриотов в пастухи. Невежественному пастуху, который погубил свое стадо, одна награда – смерть и забвение.

РОДИНА ДОЛЖНА УМЕЩАТЬСЯ В ШЛЯПУ.

Как живет имперская среднестатистическая единица, оставшаяся без человеческой родины? Она не может остаться вовсе без родины, как не может жить без воздуха. Просто ее родина сжимается до размеров ее дома. Там, в своем доме, эта социальная единица ведет себя эмоционально и нравственно. Но как она ведет себя вне дома? Если народ будет лгать, красть, убивать и прелюбодействовать, то скоро он сам себя погубит. Такому народу и враги не нужны. Но здравый смысл становится излишним для имперского урода, когда он выходит из своего дома на просторы необъятной родины. Здесь можно все. Это не его родина. В конце концов, он изгадит всю землю, выкачает все недра, вырубит все леса, отравит все реки и лишь потом вымрет. И те, кто придут на его необъятную родину после него, будут лишь с удивлением взирать на эту свалку и спрашивать себя: что же за чудовища здесь жили? Здесь жили русские! Они хотели третий Рим. Они его получили!