Я говорил, что лучше промолчать?

– А как насчет Тиффани?

– Все под контролем, – уверяю я, подъезжая к пирсу, перед которым уже собралось несколько машин, и ровным тоном добавляю: – Я сказал, что тусуюсь с парнями.

Мне неприятно думать о Тиффани, особенно сейчас, когда она меня шантажирует, а я встречаюсь с другой девушкой за ее спиной. В горле встает ком, и я с усилием сглатываю.

Припарковавшись, выхожу из машины. На пирсе, как всегда, полно народу. Иден шагает рядом со мной, и я машинально чуть не беру ее за руку, как взял бы Тиффани; спохватываюсь в последний момент. Нельзя: здесь слишком людно. Может увидеть кто-то из приятелей.

– Ну вот, – тоном экскурсовода начинаю я, кивнув в сторону парка аттракционов. – Это и есть Пасифик-парк. Когда был маленьким, я очень любил это место и сейчас хочу тебя с ним познакомить.

Даже не верится, что Иден до сих пор здесь не была. Пирс знаменит на весь мир. Наша главная достопримечательность!

Мы направляемся к парку. Иден улыбается и молчит, ожидая, что я продолжу свою лекцию. Через минуту она спрашивает:

– А почему «американские горки» выкрасили в желтый?

– Честно? Понятия не имею, – отзываюсь я, глядя на Иден сверху вниз: она ростом чуть выше моего плеча.

Иден задает еще несколько ничего не значащих вопросов, ответа на которые я не знаю. Например, можно ли отравиться закусками из лотков, и почему лавочки стоят именно так, а не иначе. Может, Иден болтает о чем попало, потому что тоже нервничает?

Обращаю ее внимание на аляповатое изображение огромного осьминога, опутавшего щупальцами плакат с надписью «Пасифик-парк».

– В детстве я ужасно боялся этого чудища. Мне даже сейчас страшновато, – признаюсь я и сую руки в карманы.

Мне и впрямь до сих пор от него не по себе.

Иден проходит вслед за мной в парк и поддразнивает:

– Значит, больше не строишь из себя крутого парня?

– Разве крутой парень признался бы тебе, что у него слюнки текут при виде сладкой ваты?..

Достаю кошелек и веду Иден к лотку с угощениями. Раньше, когда в семье все было хорошо, отец часто водил нас с братьями в Пасифик-парк, и мы, вволю накатавшись на аттракционах, лакомились сладкой ватой. Это одно из редких воспоминаний, от которого у меня не портится настроение. Поэтому я с удовольствием беру нам обоим сладкую вату.

– Ты уверен, что любил это место «когда-то», а не любишь его до сих пор? – В светло-карих глазах Иден пляшут веселые искорки, и я ловлю себя на том, что улыбаюсь до ушей.

Ну да, я до сих пор обожаю Пасифик-парк, пусть он и предназначен для малышей.

– Давай где-нибудь посидим, – предлагаю я, отщипывая кусок сладкой ваты. Она так и тает во рту.

Мы с Иден ныряем в толпу и вскоре находим свободную лавочку под «американскими горками». Очень уютно сидеть здесь, посреди всеобщего веселья, вместе с Иден и уплетать сладкую вату. Нас обдувает свежий морской ветерок, согревает ласковое вечернее солнце. Кругом звучит смех. Стучат колесики проносящихся над нами по рельсам вагонеток. Поодаль выступают уличные артисты. Пирс – такое радостное, счастливое место…

Какое-то время мы с Иден молчим. Я ни на минуту не забываю, что, хотя мы пришли сюда отдыхать, нам надо обсудить кое-что важное.

– Иден… – медленно подбирая слова, начинаю я. Она доедает последний кусочек сладкой ваты и спокойно оборачивается ко мне. – Давай пока никому не будем о нас рассказывать. Лучше… сохраним все в тайне. Ты умеешь хранить секреты?

Лицо Иден омрачается. Кажется, она тоже осознала, что мы поступаем неправильно.

– Умею, – помолчав, подтверждает Иден с чуть заметной улыбкой. – Я вижу, и ты умеешь хранить секреты, ведь у тебя их предостаточно.

Как же она хорошо меня изучила! Мне и правда есть что скрывать. И зря ты, Иден, заставляешь меня раскрыться, ничего не выйдет! Криво усмехнувшись, запихиваю в рот остатки сладкой ваты и встаю.

– Пошли кататься. – Я обвожу взглядом окружающие нас аттракционы.

Весь вечер мы развлекаемся и хохочем, а пока ждем в очередях – обмениваемся разными мыслями и болтаем о всякой ерунде. Приятно в кои-то веки перестать притворяться и просто побыть самим собой! Я словно забываю о толпах посетителей. Хочется, чтобы этот вечер никогда не заканчивался… Увы, настает пора возвращаться.

Бредем обратно к машине. Уже совсем стемнело, и пирс преображается. Повсюду сверкает огни, слышится тихий плеск волн.

На автостоянке какие-то ребята фотографируют мою «Ауди». Заметив нас, они поспешно удирают. Я привык, что мой автомобиль привлекает внимание. Для этого я его и покупал. Теперь для всех я – парень с крутой тачкой, у которого все путем. Открываю машину, и мы с Иден садимся.

– Зевак полно. – Провожу пальцем по логотипу на руле. – И что их к ней тянет? В Лос-Анджелесе чуть ли не на каждом углу что-нибудь типа «Ламборджини».

– А как к тебе попала такая машина? – интересуется Иден.

Конечно, ей любопытно! Мне часто задают этот вопрос, и обычно я пожимаю плечами и выкладываю правду… ну, или полуправду.