Я — Грималкин

Мы долго молчали и я почти слышала как Торн думает. Наконец она заговорила. Это был цепкий вопрос.

— Вы когда–нибудь отрезали пальцы у своих врагов пока они были живы? — спросила она.

Нет сомнения, что угроза потери собственных пальцев была ещё свежа, но прежде чем я смогла справиться с собой, я гневно засопела.

— Просто некоторые говорят, что Вы так делаете тем, кто Вас очень сильно ненавидит, — быстро продолжила она.

— Мои враги должны бояться меня, — ответила я. — Своими ножницами я отрезала плоть мёртвых врагов клана, которых убила в бою. Затем я отрезала пальцы, кости которых ношу в ожерелье на шее в качестве предупреждения другим. Что ещё я могла сделать? Без жестокости и беспощадности я не прожила бы даже недели.

— Но у живых? Вы когда–нибудь делали это с живыми? — упорствовала Торн. Она продолжала храбро интересоваться этим вопросом в то время когда я была раздражена — мужество было её лучшим качеством. Но это также и показывает её другую сторону — приставучесть. Она могла быть безрассудной.

Она не знала когда нужно остановиться.

— Я не хочу об этом говорить, — сказала я спокойно. — Эта тема закрыта.

ГЛАВА 19

Я смотрела во тьму, в самую великую тьму из всех. Теперь я ничего не боюсь.

Через час после наступления ночи мы подошли к лощине, но остановились под широкими ветвями уединённого дуба стоящего на расстоянии ста ярдов от других деревьев.

— Свяжись с ней, — прошептала я.

Ночь полной луны была и прошла. Где–то в пределах этих деревьев Агнесса Сауэрбатс пробудилась к новой жизни, в виде мёртвой ведьмы. Со временем, как тело медленно распадается, ведьма иногда становится ожесточённой и покоробленной, ненавидя всех с кем когда–то подружилась и заботилась в жизни. Но, доставленные в лощину, далеко не сразу меняют свою любовь, ненависть и преданность. В определенной степени она по–прежнему будет Агнессой, и я надеялась, что мы могли бы полагаясь на неё безопасно войти в лощину, или по крайней мере, узнать ситуацию там.

Торн издала протяжный скорбный крик, что–то близкое к крику мёртвой птицы, но слегка изменённый, что она использовала всегда при приближении к дому Агнессы. Я привела Торн к старой ведьме вскоре после начала её обучение и Агнесса взял ребенка под свое крыло, обучая зельям, и иногда, когда я был вдали от Пендла, предлагала ей место для проживания.

Мы ждали в тишине. Был слышен только слабый шелест деревьев вдалеке, но ни живые ни мёртвые не отважились открыться. Через пять минут я поручила Торн повторить попытку. Мы снова ждали, пока ветер гулял между ветвями дуба. Это была ночь внезапных ливней, тяжёлый период для нас. Некоторое время всё, что мы могли слышать — это шум барабанящего по земле дождя. Ливень прекратился также быстро, как и начался. Луна выглянула на короткое время. И тогда я увидела тёмную фигуру ползущую к нам через поляну. Без сомнения — это была мёртвая ведьма. Я слышала как она нюхает, и сопит, нос почти касался мокрой травы, в своём платье скользила тенью. Только после того как она подняла лицо, в лунном свете я признала Агнессу. Смерть изменила её в худшую сторону.

Она вошла под прикрытие ветвей, задыхаясь и хрипя, села, опираясь спиной о ствол дерева. Какое–то время никто не говорил. Я слушала капли воды, которые падали с листьев и отправлялись в свой длинный и медленный путь к земле.

Я посмотрела на Агнессу широко открытыми глазами — она действительно представляла жалкое зрелище. Некоторые мертвые ведьмы сильны и могут охотиться на людей уходя на много миль, другие слабы, и они ведут жалкое существование ползая в грязи и опавших листьях в поисках мелких животных, таких как крысы и мыши. Если такое существование у Агнессы сейчас, то мне её жалко. Она всегда была гордой женщиной, хотя на первый взгляд её дом был загромождён — бутылки и банки были расставлены в идеальном порядке на полках и дом был безупречен — никогда даже пылинки не было замечено. Очень немногие ведьмы заботятся о чистоте, Ангесса была исключением. Она меняла свою одежду ежедневно, её заострённая обувь была так отполирована, что можно было видеть своё отражение.

Торн была шокирована и закрыла лицо руками. Я тоже разочаровалась, увидя изменения Агнессы за такое короткое время. Оборванное платье было в грязи. Не было сомнений, она ползала по ежевике в поисках добычи. Её когда–то чистые и блестящие волосы, теперь были жирными и зараженными извивающимися белыми личинками, в то время как измождённое лицо было вымазано грязью и кровью.

Нет никакого смысла притворяться, что что–то было лучше, чем на самом деле. Агнесса всегда была добра, поэтому я не жалела слов, хотя она и была мертва.

— Для меня горе видеть тебя Агнесса в таком состоянии, — сказала я ей. — Есть что–нибудь, чем мы можем помочь?