Я и мой Псих

Он подошел и склонился ко мне за обязательным поцелуем. Не отвечая, я просто позволила ему делать, что ему хочется. Эти легкие прикосновения ничего для меня не значили сейчас. Выпрямившись, он смотрел на меня задумчиво несколько секунд, прежде чем сказать:

— Ты сегодня почти ничего не купила.

— Разве?

На самом деле я и не помнила уже, что выбрала и совсем не представляла, сколько все эти вещи стоят.

Больше Лонгвей не успел ничего сказать, потому что его секретарша сообщила, что к нему идут какие-то люди. Не дожидаясь его слов, я ушла в комнату отдыха. Побродила в первой комнате. Полежала на кровати во второй. Пустота не давала покоя. Безделье словно разъедало меня изнутри. Спать не хотелось, но и шевелиться тоже. Я словно выпала из реальности, застыв в темноте.

Сколько так лежала, не представляю. Поднялась тоже без всякой причины. Так же бездумно прошла в ванную. Долго мыла руки, рассматривая мыльные пузырьки, а потом просто держа кисти под струей воды.

Вдруг вошел Лонгвей. От неожиданности я вскинула глаза, глядя на его отражение. Он выглядел встревоженным, но это выражение быстро исчезло. Шагнув ко мне, обнял, прижавшись так тесно, что я оказалась зажата между ним и консолью, возле которой стояла, руки плотно обхватили меня. И тут же принялся целовать шею, плечи, спину прямо сквозь блузку. Мне пришлось опереться на поверхность консоли, под его напором. Он остановился, щекоча дыханием волосы на моем затылке.

— Я тебя потерял. Не нашел в комнатах и испугался.

— Отсюда нет выхода.

Он нашел мой взгляд в отражении. Фраза повисла, становясь все более двусмысленной, и мы оба это понимали. Руки Лонгвея чуть ослабли, и он развернул меня к себе. Погладил по лицу, заставив смотреть на него.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ты знаешь, где он.

— Я…

Но договорить он мне не дал, закрыв мне рот своим. Так глубоко и страстно он не целовал меня давно. Ни разу после перемен, что медленно убивали меня. Руки зашарили по телу, гладя и плотнее прижимая одновременно. Хотя казалось бы ближе некуда. Но этот поцелуй совсем не задел меня. Точнее вызвал обратный эффект. Я разозлилась вдруг и недолго думая, укусила его за губу. Лонгвей вздрогнул, но не отпустил меня. Замер, глядя на меня. И по его взгляду я догадалась, что он даже рад такой моей реакции. Его руки и губы снова задвигались и с еще большим пылом. И должна признаться, на какой-то миг я дрогнула. Стало жарко, и какое-то тревожное любопытство вдруг проснулось.

Не знаю, до чего бы мы дошли, мешая злость и желание, но нас прервали. Зазвонил телефон Лонгвея, и он, рыкнув недовольно, ответил. Сказав всего пару слов, отключил вызов. По его лицу я догадалась, что ему надо идти, случилось что-то важное. Удерживать его я, конечно, не стала. И не спрашивая его разрешения, уехала в особняк.

12 глава

По дороге я никак не могла выбросить из головы его слова: «Ты знаешь, где он». Знаю? Я?! Или он думает, что я должна была уже прозреть и увидеть всё в том свете, что он хотел?! Для него существовал только один выход — чтобы я покорно пришла в его объятья. И смиренно ждала, пока он найдет для меня время. Еще один бесценный экспонат в его особняке. Только Лонгвей, кажется, все время забывает, что я не произведение искусства, а живой человек!

Я злилась и чем дальше, тем больше. Безразличие и усталость сменились жаждой деятельности. Я ждала напрасно, что он одумается и услышит меня. Глупое сердце все заставляло ждать и ждать, надеясь непонятно на что. Но так я точно ничего не добьюсь. Меня потряхивало буквально от вскипевшего возмущения.

Почти на подъезде к особняку позвонила секретарша Лонгвея и сообщила, что он просил предупредить меня, что вечером мы идем на прием. Времени это займет не много, а потом у нас будет ужин.

Я терпелива. Наверное, даже слишком. Но если моё терпение кончилось, действовать я начинаю быстро. Едва вернулась в особняк, устроила целый разгром в своей гардеробной, разыскивая наряд подходящий. Позвонила, чтобы ко мне прислали стилистов, маникюрш и всех, кого только можно было. Вечером я должна была сиять!

Лонгвей не успел заехать за мной, и меня отвезли к его офису, откуда на прием мы должны были ехать уже вместе. Меня это только порадовало. Теперь он не сможет мне помешать!

Из машины я выходить не стала, и ждать долго не пришлось. Лонгвей появился минут через пять и по пути ещё разговаривал с кем-то по телефону. И говорил еще несколько минут, стоя возле машины.

Эта задержка окупилась с лихвой. Усевшись, Лонгвей повернулся ко мне и замер. Не могу сказать, что мне не польстил его взгляд. Эффект был более чем очевиден от моего преображения. И он ещё не видел всего…

— Ты выглядишь… — его голос и раньше был рокочущим, а сейчас, в темноте салона, прозвучал особенно волнующе. — Потрясающе.

— Спасибо. Мне сказали, что мы едем на прием?

— Да, — по его лицу тень сожаления промелькнула, он даже оторвал взгляд от меня на несколько секунд и посмотрел вперед, словно раздумывал изменить маршрут.