Я и Путь in… Как победить добро

Вот что сказала Анна Отаровна Чапманашвили об Александре Сергеевиче Пушкине. Я цитирую, у меня сейчас в руках это интервью. «Пушкин, бедолага, не написал главных своих произведений. Этот бедолага мог бы стать поэтом, чье историческое значение превзошло бы значение Гомера и Шекспира. Творчество несчастного Пушкина в случае продолжения его жизни поставило бы лидерство России не на военную, а на духовную основу».

Я расцеловал бы автора этих строк. Этот удивительный литературовед, эта тончайшая особа, считающая Пушкина бедолагой, а Россию лидером в военной сфере (ту самую Россию, которая ищет трех людей, разграбивших киоск в центре Грозного, 38 лет), эта великая барышня, шпионка, разведчица, нимфоманка, одетая в бикини и рассуждающая о Пушкине, — разве это не является скрашиванием наших одиноких долгих зимних вечеров?

Второй человек, которого я хотел бы расцеловать, — это Рома Абрамович. Подозреваю, что ближайшие планы лет на 70 — ни его, ни мои — не подразумевают моего с ним знакомства. Но те пурпурные закаты, со слов о которых я начал эту колонку, хочется посвятить и ему.

На том самом суде, который сейчас проходит в Лондоне и в ходе которого становится понятно, что двое парней управляли нами и имели нас сзади и спереди и, есть подозрение, продолжают нас иметь, он выступил с такой речью, которая потрясла меня, живущего в исходе очень странного года — с одной стороны, триумфального, а с другой, — года, когда я узнал величайших людей: Анну Чапман и протоиерея по фамилии Чаплин.

Говорил Абрамович мало за все то время, пока Чапман шпионила в пользу родины и снималась в трусах в журнале для задротов, а Чаплин велел всем русским девушкам прекратить ходить в мини-юбках и назвал произведение «Лолита» Владимира Набокова произведением, подбивающим на сексуальные преступления.

Теперь отличился Абрамович. Он сказал про Березовского следующее: «Да, я признаю, что мы были друзьями (долгая пауза). Но не считаю, что мы были близкими друзьями».

Мне хочется расцеловать всех этих людей. Они — будущее Российской Федерации. Ваше будущее, не мое. Мое будущее в том, что я буду писать колонки, где буду срать на такое ваше будущее — населенное такими литературоведами и людьми, считающими, что «друзья» — и «близкие друзья» это географически и морально далеко стоящие друг от друга понятия.

Благостно скучная ерунда Почему зануды так не любят, когда их критикуют

Я хотел написать эту далекую от поэтичности заметку сразу же, по горячим следам эксцесса в Белгороде, но по размышлении долгом решил, что для начала надо изучить предмет, все моменты, рассмотреть со всех сторон.

Благослови Бог авторов нижеозначенной ерунды за эту чудесную ерунду, за фальшь, которой исполнены их работы, за искусственно дерганный нарратив, за несогласные друг с другом начало, развязку и исход, за полностью проваленную стилистику, за уверенность глупую, что писаное — шедевры; за глупость героев, на редкость необаятельных; за ребяческое желание начхать на общественное мнение. Если в кино факт тупорылости можно скрыть в монтажных склейках, то в пьесах — как?

Никак.

Пьеса, в которой задаются вечные вопросы через емкие диалоги, должна быть продуктом интеллектуальной деятельности человека, у которого есть интеллект, который дышит воздухом, в котором нет места боязни смерти, а есть только картина сложного, но восхитительного мироздания.

А пьесы этих, без берегов манерные, даже один оазис, пусть внезапный, чистоты и ясности не украшает. Но когда обнаружишь хоть какое-то критическое мнение, этих не заткнешь. С их фонтаном самодовольного словоизвержения, с их отказом от какой-либо полемики, бо их истинный пафос — пафос самолюбования.

По степени заумности эти люди располагаются где-то между фильмом Содерберга про Че Гевару и работами философа Мамардашвили; помешанные на солипсизме зануды.