Я и рыжий сепар

В семеновском гарнизоне конечно же посмеивались над Мелом, которая приехала воевать с двумя мужьями. Без крепких фронтовых подколов эту тему не обходили. Мол, им бы скорее в Европе таким «шведским» составом жить, а не в донбасских окопах. Впрочем, на деле все было богобоязненно и трогательно.

Помимо дружной семейки, можно вспомнить харизматичного мусульманина Саида. Потом – Ника, шестидесятилетнего чемпиона Украины по скалолазанию.

Витю Байша с позывным Турок, который полгода не доучился в православной духовной семинарии и едва не стал священником, любившего рассказывать, что в Португалии есть площадь, названная в честь его предка.

Был еще чудаковатый парнишка – Плаха, получивший потом два наградных Георгиевских креста и погибший позже под Донецком.

Все они попадали к Кедру, что называется, по остаточному принципу. Когда на Семеновку присылали пополнение, новобранцев выстраивали в шеренгу – приезжали командиры из окопов, с самого передка и, естественно, выбирали себе самых статных.

Те, кому не посчастливилось попасть сразу на передовую, оставались в комендантской роте у Кедра. Впрочем, как показывала практика, боевых вылазок на них приходилось не меньше, чем на остальных.

На фоне эмоционального Моторолы, деловитого Кэпа, хрипатого Корсара и брутального Малого Кедр, конечно, выглядел человеком, больше похожим на учителя русского языка и литературы.

Интеллигентный, с хорошо поставленной речью без единого матюка – казалось бы, на войне таким не место. Однако, когда начинался артиллерийский обстрел и все вокруг панически искали, где бы укрыться, Кедр вел себя с таким железным спокойствием, будто это комариный писк раздается, а не свист 120-миллиметровых мин.

Его абсолютное бесстрашие действовало на новобранцев не просто педагогически, Кедра слушались и подчинялись беспрекословно даже самые неадекватные чудаки, вступившие в ополчение.

Ну а когда выяснялось, что комендант Семеновки – коренной киевлянин, тут уж изумлению бойцов вообще не было предела. Человек, приехавший воевать за Донбасс из самого сердца Евромайдана, вызывал однозначный интерес.

Среди восставших против новой власти шахтеров редко встречались уроженцы тех областей, которые даже идеологами не вписывались в контуры Новороссии.

Про Кедра знали мало – в ополчение он пришел вместе с погибшим Ромашкой еще в Крыму, с «бандерлогами» был на ножах задолго до Майдана, раньше имел другой позывной, но никому о нем не рассказывал, под предлогом, что из-за этого всплывет какая-то громкая история.

Любил кошек и собак. Делился с ними собственным скудным пайком. Поэтому подчиненные долго спорили – кому из них докладывать коменданту о застреленном алабае.

* * *

В 2007-м украинские нацики напали на прихожан строящегося Десятинного храма на Подоле в Киеве.

На площади неподалеку от церкви любили собираться местные язычники для совершения своих ритуалов.

После первого Майдана значительная часть подобных маргинальных групп окрасилась в оранжевые цвета сторонников присоединения к ЕС.

Уже тогда они создавали боевые ячейки из самой разношерстной публики – поклонников УПА, активистов партии «Свобода», футбольных фанатов киевского «Динамо», адептов, поклоняющихся древнерусским богам.

Во время очередного жреческого действа на Подоле зазвонили колокола. Так совпало. Оскорбленные христианскими звуками язычники набросились на прихожан, кого-то избили, пригрозили, что в следующий раз придут с битами и арматурой.

Но и у православных, оказалось, было что-то наподобие тайного братства, куда входили ребята с крепкими кулаками. Дима Жуков – он же Кедр, он же комендант Семеновки – был членом этого своеобразного ордена.

Если поступала информация о том, что нацики планируют налет на православный храм, к ним навстречу выдвигалась группа из тридцати человек, готовая дать отпор. Стычки происходили регулярно.

Их боевой орден не имел названия, не подчинялся никому свыше, не финансировался пророссийскими фондами. Ребят объединяла неприязнь к украинским националистам, воспевавшим подвиги Степана Бандеры и грезящим возрождением УПА.

Пятеро из этого киевского отряда впоследствии отправились в Крым поддержать «Русскую весну», а затем вместе со Стрелковым перешли российско-украинскую границу и заняли Славянск. Но все это позже…

Во время драки с язычниками на Подоле Кедр впервые увидел среди нациков несовершеннолетних парней со значками Адольфа Гитлера на груди. Подростки не представляли никакой физической угрозы, их взяли с собой скорее для массовки, досталось в основном зрелого возраста подстрекателям.

С новоявленных гитлерюгендцев спортивные друзья Кедра посрывали значки с изображением вождя Третьего рейха, надавали им подзатыльников и подсрачников. Пожалели, с тем и отпустили.

Спустя шесть лет, наблюдая события на Евромайдане, будущий комендант Семеновки и сепаратист видел уже не подростков-фашистов, понаделавших свастических тату из чувства пубертатного протеста. А реальных боевиков, готовых убивать русских.