Я и ты

Как бы там ни было, но при всей возне с казацкими лошадьми от зари до заката, оставалось еще время от заката до зари, Афанасий его даром не терял, и родилось у ветеринара Лукашова тринадцать детей. Самый младший – Нинин отец и будущий громовский тесть Валентин Афанасьевич.

– После октябрьских событий в Питере, – продолжал Боря, – в Оренбурге случилась массовая резня, ее устроил атаман Дутов, объявивший себя уральским воеводой. Всех с ним не согласных… В общем, ясно. Старшая дочь Лукашова с женихом, наследником кулинарно-кондитерской монополии города, а значит, жених при деньгах, спасаясь от бандитов, сбежали сначала в Челябинск, потом в Омск, Хабаровск, во Владивосток, а затем они и вовсе оказались вместе с целым миллионом русских людей в Харбине. Там и обвенчались. В 1925 году у них родилась дочка Ира, Нинина кузина.

Харбин тех времен по населению можно было смело считать русским городом. Кто только не застрял здесь после революции. Естественно, все русское им было не чуждо – водка, икра, квас… На раз раскупались и торты с конфетами оренбургских кондитеров. Пригодились захваченные из дома рецепты, уральская «монополия сластей» заработала на полную катушку, во всяком случае, лукашовская дочь с мужем на судьбу не жаловались и так бы и продолжали жить, извините за тавтологию, зажиточно, если бы вождь всех народов после Победы не потребовал от великого кормчего Мао прогнать русских из Китая.

Мы прилично находились, исколесив природно-охранную зону, и, устав, устроились передохнуть на скамейке на высоком океанском берегу. С него хорошо было видно, как медленно следует за юрким лоцманским катером многопалубный теплоход под японским флагом; вскоре он пришвартуется и из своего огромного чрева «выбросит» на землю очередной десант любознательных, обвешанных фототехникой самых последних моделей. За ним на горизонте маячил еще один теплоход, ожидая своей очереди захода в порт. Приличные же деньги зарабатывает Австралия на своей широко развитой туриндустрии.

– Нининой кузине Ире, – продолжал Боря, – к тому времени исполнилось уже двадцать, у нее даже появился ухажер, выпускник Французского университета в Харбине, мой тезка Борис Олейников. – Его история тоже любопытна. Отец, Николай, во Владивостоке трудился инженером на железной дороге. Однажды друг детства, служивший в ЧК, предупредил его: «За тобой собираются ночью прийти, сейчас же смывайтесь».

Николай взял десятилетнего Борю и отправился на Амур, якобы на рыбалку.

Под покровом темноты они на своей юркой лодчонке уплыли на другой берег, в Китай, благо Амур в ту ночь был спокойным. Шли потом по степи километров двадцать (так вспоминал Борис Николаевич), пока не попались в плен к гоминдановцам. В сарае их продержали сутки, а затем отпустили; не принято было тогда арестовывать эмигрантов из России, наоборот, старались собрать их как можно больше в Харбине – они же грамотные, образованные, послужат Китаю. Инженер Олейников быстро нашел себе применение на строительстве новых стальных магистралей, а сын его Борис, когда подрос, встретил на своем пути Ирину Лукашову. Китай что-то не прельстил молодую семью, и они в поисках счастья отправились в страну восходящего солнца, но и там не задержались, так и не смогли привыкнуть к совсем другой культуре и обычаям, не Харбин же. К своим бы поближе, к русским корням, к казакам вернуться. Обратного пути в Китай уже не было, а самые близкие обосновались в Сиднее, и Ирина с Борисом, конечно, не таким роскошным лайнером, которым мы восхищались сейчас, наблюдая с высокого берега за его маневрами, а другим, куда более скромным и тихоходным, добрались до австралийского берега.

– Через два года у Бориса и Ирины родилась дочка, еще через три года – сын, – рассказывает дальше Нина. – Мои двоюродные племянники. Однако до поры до времени я не знала ни об их существовании, ни об Ирине, как и о других австралийских родственниках. Где они, что они? Разбросало большой лукашовский казачий род по миру. И разве только наш? Сколько еще русских семей пережили это! Я чувствовала по рассказам отца, что они где-то здесь осели. По крупицам собиралась информация. Зацепкой стали посылки, вдруг начавшие поступать из Сиднея в Оренбург моим теткам к церковным праздникам. На них значилось имя отправителя – Ирина. Если это она, дочь старшей сестры моего отца, моя двоюродная сестра, то как разузнала их оренбургские адреса? Загадка. Боря полетел в Австралию разгадывать ее.

Громову «подвернулся» чемпионат мира по боксу, на который он отправился вместе с нашей сборной.

– У меня был ее адрес, – объяснил Борис. – Я наведался по нему без всякой надежды и… Все-таки надежда юношей питает. Сначала изумление, долгие расспросы, а потом я ощутил: как бы ни было далеко от родины, а традиции наши, русские, чтут и уважают. Жаль, что приходилось режимить, ограничился лишь стаканом свежевыжатого апельсинового сока и легкой закуской.