Я, Яромир Гулливер

Полистьев зачарованно вглядывался в эту обыденную жизнь горожан того Новгорода. Она показалась ему неким отлаженным самоорганизующимся социальным устройством какого-то гигантского улья или муравейника, способным жить, работать, радоваться этой жизни. Да, бывало, и ошибаясь, но исправляя эти ошибки, не озлобляясь, уверенно двигаясь в завтра. Устройство, механика и законы этого «улья» — провинциальной цивилизации той России, складывались и совершенствовались столетиями. Любой меценат тут не был распальцованным пацаном с золотой цепью. Эти обеспеченные и властные люди знали, что каждый обездоленный — это тоже его близкий, он тоже Человек и в этой жизни проходит свой урок, а ты, как бы не был успешен, должен достойно пройти свой. И всё, что ты имеешь, накопил, чем удачлив, — всё это дано тебе тоже как испытание твоей души и сердца. Ты обязан распорядиться этим по-божески. Каждый из них знал, что земной путь у всех одинаково недолог, и ты ляжешь когда-то рядом со своими предками в родную землю. Тебе не должно быть рядом с ними стыдно. И, поэтому, они хотели упокоиться не где-то за морями, а тут: на Рождественском, Петровском кладбищах, в пределах Десятинного или Антониева монастырей. Им было важно, какую оставят о себе память, с каким послужным наследием останутся их потомки, не будет ли и им стыдно за твои дела. Яромир убедился, что справедливость пронизывала и наполняла то общество. Успешный вчерашний крестьянин покупал недвижимость, лавки на главных улицах города. Почти не было голодных и бездомных, для них создавались приюты и бесплатные столовые, предлагались посильные работы. Детей и подростков за счет города учили ремёслам, трудоустраивали. Свободными расцветали предпринимательство и ремесленничество. Не по-разнарядке возникали частные кино- и драматические театры, городские цирки. Без помощи государства открывались библиотеки, типографии, частные музеи. Купцы за свой страх и риск не боялись вкладывать личные капиталы в производство. Строили фабрики, закупали новейшее оборудование. В фабричных городках они не забывали про желательность амбулаторий и больниц, для детей рабочих — школы и училища, наиболее способным оплачивали учебу в гимназиях. Для себя Яромир определил то общество, его мироустройство, как Лад. Казалось, ничто не предвещало. Но тучи помалу сгущались. Близился канун большой, с участием России, европейской войны, затем надлома общества, революции, смуты и очередной кровавой Гражданской размолвки. Вновь боги отвернулись тогда от России, её люда, и Вседержитель грозно опустил на плечи её народа свою тяжелую длань.

«Боже, за что? — думал Яромир, — «чем провинились мы в тот раз, выдержим ли подобное испытание снова?»

Этим завершилась последняя совместная «прогулка Яромира и Фёдора. Пришло время расставания.

— Прощай, мой друг Яромир, — будто с сожалением произнёс Фёдор, — «узнав тебя ближе, ты стал мне другом, ведь, мы с тобой оказались очень близки. У каждого из нас свой путь, но когда-то сможем встретиться вновь. Теперь у Бога. Знаю, ты хочешь спросить, почему Спаситель правит столь драматичную судьбу России, посильны ли его столь тяжелые испытания? Скажу честно — не знаю. Лишь прошу пред ним за эту землю, за хрупкие и нежные души её народа. Я люблю этих людей, жалею их, прощаю, стараюсь помочь. Не каждый раз справляюсь. Может, в этом на Земле ты будешь успешней меня, желаю тебе благословения Небес!»

9. Звёздочка Полистьева

Другая, незнакомая Яромиру Ольга, родилась на пасеке хутора близ Изборска. Рядом опушка таинственного леса, озера, журчащие на перекатах лесные речки. Выросла погруженная в волшебное созвучие гула пчелиного роя и пения птиц. В соседней деревне, — почти что этнографический заповедник, живут Сету. Малая народность, кроме русского, помнят и родной говор, южно-эстонский диалект. В отличие от эстонцев исповедуют православие, однако, не забывают и лесных духов. Их праздничные ритуалы славления Матери природы — мистерии, до недавнего времени носили трансовый характер, бывало, и с использованием психоделиков. Попадая в эти края, будто оказываешься в сказке. Подобные уголки считаются «местами силы». Кажется, из недр земли, наполняя каждого, бьёт незримый энергетический столб. Может поэтому, сюда стекаются дачники из наших столиц. Многие остаются навсегда, в основном — художники, гончары, кузнецы, мастера творения диковинных пряников, да кого только теперь здесь нет.

В школу Ольга пошла уже в Пскове, жила там у бабушки. Школьницей случайно услышала игру Полистьева на гуслях. Тогда, еще подростком поняла сразу — это её. Переубедить никто не смог. Затем музыкальная школа, консерватория и судьба гастролирующего современного гуслиста- гусляра.