Я, Яромир Гулливер

Он познал, как нескончаемые в веках распри разносят в прах каждое мгновение нашей жизни. Разорванная и искаженная история, её лукавые умолчания и подмены, словно разрезанная артерия, по которой кровь не поступает в орган, и поэтому он чахнет, затем отмирает. И только художники, поэты, музыканты, да бескорыстные подвижники были способны соединять времена, вносить примирение во враждующие эпохи, возвещать начало новой истории.

Однажды, набравшись достаточных сил, ему остро захотелось, как когда-то в молодости, вновь побывать под Изборском. Был наслышан о возведенном там энтузиастами в поле Священном Холме. Он решил всыпать в него и горсть земли с могилы своей матери.

С ней они прожили вместе долгую жизнь. Мама была с ним всегда, чтобы с ним не случалось. Первая, почти в младенчестве, новогодняя елка, такой неожиданный её запах в их скромном жилище. К веткам Мария подвешивала на нитках недорогие конфеты. Она работала всю жизнь превозмогая болезни, нужду и одиночество. Вскармливая его, заслоняла от бед, стараясь передать ему свое обожание природы и русского искусства, наполнить таинством родовых преданий и семейных заветов. Когда она состарилась и не могла оставаться одна он перевёз ее к себе в своё жилище и в Центр. Он видел, как с каждым днём она угасает, как слабеют ее движения, путается ум. Вечерами садился у ее изголовья и они молча подолгу смотрели друг на друга словно прощались. Хотели запомнить один другого в этой жизни, чтобы потом в жизни иной встретиться и узнать друг друга. Только она оказалась в его судьбе единственно преданной женщиной. Она превосходила его, была мудрей и духовно богаче, была прозорливой ведуньей, рассказавшей притчу его жизни, которую будто знала наперед, владела тайным ключом к пониманию его судьбы, отомкнула этим ключом его жизнь и теперь когда её жизнь завершалась, поворачивала этот ключ в обратную сторону, замыкая их совместный путь.

Священный Холм куда он высыпет горсть этой земли казался тем местом, той вершиной, тем средоточием, куда сходились силовые линии русской и всемирной истории. Здесь, в чистом поле у Изборска, где покоятся останки русских воинов и ополченцев всех времён, на груду замшелых камней он снесет драгоценную горсть.

Эти теплые камни, издающие едва различимые звуки явятся постаментом для тысяч подобных горстей с его родины. Он верил, будто здесь на Холме совершиться чудо, которое напитает вековечные чаяния, бессмертную мечту, божественное предназначение. Вернет веру и непочатые силы, расколдует от тяжких помрачений и унылых печалей, устремит на встречу с небывалыми добром и красотой.

Рядом через поле находится Труворово городище, у подножья которого разлилось Городищенское озеро, а из горы бьют Словенские ключи. Все холмы в округе усыпаны ромашками, колокольчиками и земляникой. Туда, пробираясь по озерам и речкам в заповеданные языческие времена, причалил свой челн Трувор, брат князя Рюрика. Напился из этих ключей, понял — останется здесь навсегда. Сел на княжение в Изборске. Яромир с трудом пробирался по полю сквозь остистые жесткие травы, колючие цепкие бурьяны. Добрался до каменной груды. Земля разбуженная его шагами пахла полынью и чабрецом, а близкие валуны источали остатки дневного тепла и ни на что не похожие каменные запахи. Он пришел к алтарю и принес свой дар. Угодно ли принесенное Господу, не напрасно ли прожил жизнь?

— Что я принес на алтарь — думал Яромир — живую любовь и веру или пустой мертвый прах?

Еще, подумалось ему, что подобные Холмы должны стоять по всей нашей многострадальной земле. Каждый — в зоне видимости других, словно вышки сотовой связи. Мы обязаны слышать сигналы их пульсаций, постоянно быть на «связи», никогда не оказываясь «вне зоны доступа». Это сигналы нашего созидательного прошлого — указатели божественных смыслов, компас ориентиров настоящего и устремленности в будущее. Вначале эти Холмы могут возникнуть даже просто, как идея. Со временем обретут явь.

— Где заложить его в Новгороде, чьими образами и именами наполнить? — задумался Полистьев.

Яромир часто перечитывал «Слово о полку Игореве». Любил этот текст, в разных переводах находил что-то новое. Обратил внимание, что автор «Слова» ничего не говоря о себе, постоянно обращается к Бояну, то споря, то сверяясь с ним. Тот не только пел, но и вещал, взлетая душой в облака. Ввысь. Он мог заглядывать как в прошлое, так и в будущее. При этом его взлетания, движение мысли не отклонялись от тропы Трояна. Этот неявный персонаж являлся символом триединства мира в практике древней солнечно-календарной магии. Века «Трояне язычества» в те времена уже затухали вместе с выбывающими Посвященными, певцами и хранителями. Память о них — это единственное что оставалось о том прекрасном справедливом мироустройстве. Имя Бояна от «буй», буянить отражает неслучайность состояний этого певца его психический настрой, характерный именно для волхва-шамана. Умению приподниматься над землей, взлетать и, глядя сверху, вещать, предвидеть, пророчествовать.