Я — ярость

— Это она, — непреклонно возражает Бруклин. Она абсолютно уверена в своей правоте, как полагается ребенку: руки сжаты в кулаки, брови насуплены. Шрам на лбу сияет розовой звездочкой.

— Твоя мама не умеет бороться, — мягко осаживает Патрисия. — К тому же она не из тех, кто любит быть в центре внимания.

Однако какие-то воспоминания всплывают… Челси в странном костюме, в полумаске и смокинге… Челси говорит о том, что играет в спектакле, на который Патрисия не может пойти, потому что у нее смена в закусочной… Челси просит одолжить ей колготки для выступления хора, потому что у нее все кончились… и Патрисия, разумеется, отказывает, заявляя, что если Челси не может позаботиться о собственных вещах, то нельзя же ожидать, что она будет аккуратна с чужими.

— Это. Моя. Мама.

Бруклин выглядит как бык, готовый броситься в атаку, как бомба за мгновение до взрыва. Патрисия не уверена, может ли настоящая ярость вызвать приступ Ярости — но проверять ей не хочется.

— Ладно, ты права, — соглашается она.

— Мы должны поехать и найти ее. Вот почему она не пришла за мной.

У Патрисии не хватает духу рассказать Бруклин о… ну, обо всем этом. Как простая просьба и слишком обостренная гордость развели их. Как она жалеет о том, что выгнала Челси, что вычеркнула ее имя из списка гостей. Она хотела лишь преподать дочери урок, научить ее смирению, а вместо этого подтолкнула ее… к этому.

Бруклин благополучно засыпает на диване, и Патрисия, хромая, идет к ноутбуку, чтобы кое-что выяснить.

Итак, во-первых, ученые убеждены, что эмоции, особенно гнев, могут спровоцировать приступ Ярости. И Бруклин права — ее дочь странным образом оказалась втянута в какую-то гигантскую телевизионную авантюру.

Патрисия смотрит на яркие фотографии Девицы из Флориды. Лицо искажено яростью.

Именно это чувствует Пэтти.

Будто смотрится в зеркало, которое показывает твою истинную сущность.

«Умница, — думает Патрисия. — Умница, дочка».

45.

Дэвид, может, и вышел из тюрьмы, и теперь он свеж, чист, хорошо одет и аккуратно пострижен, но его жизнь по-прежнему бардак. Он думал, что, вернувшись домой, найдет там жену в отчаянии — напуганную, страдающую, готовую на все, лишь бы вернуть его расположение, — но дом пуст. Он понятия не имеет, где его семья, уже несколько дней от Хантли не было вестей — и Дэвид чертовски зол.

Маячок из машины Эллы все еще указывает, что она в гараже у какой-то соседки. Дэвид несколько раз проезжал мимо того дома, выходил из машины и стучал в дверь, заглядывал за занавески — но все без толку. Он позвонил в полицию, чтобы заявить о пропаже дочери, но попал в бесконечную сеть телефонных ботов. Жизнерадостный женский голос твердил, что ему обязательно помогут, но помощи Дэвид так и не получил. Он все еще не может попасть к Патрисии, хотя пытался пробиться через разных охранников посредством угроз, обещаний и взяток.

Хантли, на хрен, мог бы ответить на его звонок.

Дэвид чувствует себя как идиот, потому что сидит сложа руки.

Ну, не считая работы, конечно, ведь надо же откуда-нибудь брать деньги. Все прочие парни в офисе уже вакцинировались, и Дэвид говорит им, что он тоже, и никогда не надевает рубашку с коротким рукавом. Брайан обещал все устроить, но это тот же Брайан, который заверял, что нужно вкладывать деньги в ту авантюру. Даже если выгрести все деньги на черный день и сбережения, у Дэвида не наберется столько, чтобы заплатить за вакцину, но он уже дважды проходил тестирование, пока был на карантине, а еще держится подальше от комаров — так что все должно быть в порядке.

Да пусть он даже и болен — не похоже, что кто-то с этим что-то делает. Его жена-убийца все еще на свободе, и это, кажется, никого не волнует. Новость не стали раскручивать дальше; так, развлечение на пять минут, интересное и отличное от остальных сообщений об убийствах лишь потому, что жертву забили термокружкой, старика забросали дерьмом, а Челси — горячая маленькая блондинка, а не какой-то там беззубый наркоман.

Будь у него побольше денег, Дэвид нанял бы частного детектива, чтоб найти ее, а если б тесть ответил хоть на один его звонок, то было бы несложно попасть в этот чертов закрытый район или хотя бы получить ответы. Но Рэндалл — это лишь один человек из длинного списка людей, которые не берут трубку. Жизнь Дэвида превратилась в гигантский парад полного дерьма, и это все ее вина.

Что ж, по крайней мере никто не смотрит на него с осуждением за то, что он много выпил, и не бесит его своим присутствием. Даже паршивая маленькая псина исчезла. Никакого дерьма на полу, никакой мочи по углам дивана. Никаких больше карандашных рисунков на холодильнике или восковых разводов на кухонном столе. Наконец-то дом стал именно таким, как Дэвиду нравится — тихим и чистым.

И все же.

Ему это совсем не нравится.

Все здесь напоминает о Челси. Но не о старых добрых временах, когда она была веселой, не о сексе.