Я иду искать

Сергей протянул руку к шее лежащего, словно пытаясь нащупать пульс, но вместо этого одним резким движением разорвал воротник — со стороны было странно видеть, как легко подалась плотная ткань — и, не меняя позы, с невероятной гибкостью склонился ещё ниже, опершись обеими руками в грудь трупа, острые клыки впились в горло, до Вадима донеслось глухое рычание. На память невольно пришли всегда казавшиеся ему неприятными кадры документальных фильмов, где слишком детально показано, как дикие животные расправляются со своей добычей. Но то, что подобное проделывает человек с человеком, рождало ощущение нереальности, не оставлявшей места даже для отвращения, даже для страха. Голова покойника безвольно моталась по земле, сильные челюсти разрывали кожу, вытягивая окровавленное мясо. Всё тело существа, которое уже невозможно было назвать человеком, тяжело вздрагивало от частых судорожных глотков… Максим схватил Вадима за плечи, заставив отвернуться, в тот момент, когда до них снова донёсся треск разрываемой ткани, хруст костей, влажные, хлюпающие звуки, сопровождаемые низким урчанием. Максим захлопнул дверцу и звуки стихли. Вадим продолжал сидеть, тупо глядя вниз, на собственные колени.

Он не понимал, сколько прошло времени, когда машина качнулась, снова хлопнула дверца, заработал мотор. Не мог поднять взгляд, боясь увидеть севшего за руль. В ушах до сих пор слышались низкое рычание и глухой хруст. Машина дала задний ход, потом резко устремилась вперёд, дважды подпрыгнув, переезжая что-то, и плавно выехала на шоссе. В окне промелькнуло раскинувшееся на земле тело с оплывшим комом внутренностей рядом. Вадим заметил торчащие из окровавленного мяса обглоданные острые обломки рёбер.

— Вадим? — Голос Максима звучал ровно, успокаивающе. — Вадим, как ты? Скажи мне что-нибудь. Вадим, ты слышишь меня?

— Да… — Вадим с трудом разжал онемевшие губы. — Нормально.

— Мы напугали тебя?

— Что это было?

— Перестрелка. На нас напали, мы отстреливались. Теперь всё нормально, мы сбежали.

— С ним что? — Вадим, не поднимая глаз, кивнул в сторону водительского сиденья.

— Ничего. Правда, нечего. Видишь, он нормально ведёт машину.

В этот момент, опровергая слова Максима, Сергей внезапно закашлялся и резко нажал на тормоз, чуть не съехав в кювет. Вадим снова непроизвольно схватил Максима за руку. Сергей выбрался из машины и ухватился за крышу возле задней дверцы, его продолжал сотрясать кашель, перешедший в булькающие спазмы. Вадим поднял взгляд, хотя сознавал, как не хочет этого делать, Максим же, забыв о нём, смотрел на Сергея с явной тревогой, на этот раз действительно не понимая, что с ним. Сергей ещё сильнее согнулся, продолжая держаться за крышу машины, с его губ свисали нити розоватой слюны. Он зашёлся в приступе рвоты, изо рта потянулось что-то студенистое, красное… Вадим прижал руку к горлу, поняв, что это, но продолжал смотреть, загипнотизированный отвратительно-жутким зрелищем. Освободившись от человеческого мяса, Сергей выпрямился и глубоко вздохнул, но тут же снова согнулся в очередном приступе рвоты, и на этот раз с несколькими сгустками крови на землю одна за другой попадали сплющенные пистолетные пули. Вадим наконец закрыл глаза. Снова качнулась машина, хлопнула дверца, и через пару мгновений они опять мчалась по шоссе.

— Что с ним? — бесцветным тоном повторил Вадим.

— Нервы… укачало. — В голосе Максима слышалось явное облегчение.

— Там были пули.

— Вадим… послушай, я всё объясню тебе, но чуть позже. Ладно?

— Колёса были спущены, я видел.

— Вадим… Мы сейчас все взвинчены. Потом я тебе всё расскажу, хорошо? Главное — сейчас всё нормально. Ты мне веришь?

Вадим молчал. Говорить не хотелось, пытаться если не обдумать ситуацию, то хоть как-то примириться с ней — тоже.

— Веришь? — настойчивее спросил Максим.

— Да.

Вадим заметил, что машина всё больше и больше набирает скорость. Пейзаж за окном слился в сплошную бурую мешанину. Вадим вяло удивился тому, что совершенно не испытывал больше страха при мысли о том, чем может закончиться эта бешеная езда. Сергей, по своему обыкновению, лишь слегка придерживал руль левой рукой, однако теперь в его позе не было прежней расслабленности и ленивой грации, а в движениях ощущалась лихорадочная напряжённость. Не глядя он пошарил на соседнем сиденье и, найдя почти опустевшую бутылку, вырвал зубами пробку и выплеснул в горло остатки коньяка, после чего склонился к рулю и издал громкий полустон — полувой, от которого у Вадима, несмотря на его отрешённое состояние, по спине побежали мурашки.

Внезапно скорость начала резко снижаться, пока машина, взвизгнув тормозами, снова не остановилась возле обочины. Сергей медленно обернулся и Вадим невольно вжался в спинку сиденья — его лицо было не просто бледным, а серым, словно подтаявший снег, черты заострившиеся и застывшие, а казавшиеся огромными из-за широко распахнутых неподвижных век глаза налиты кровью.