Я играл в футбол с пеленок. Книга о Владимире Казаченке

И снова мне подставил плечо в трудную минуту Анатолий Николаевич Васильев. Продолжал он со мной и индивидуально заниматься, и просто беседовать по душам. Я не отчаивался, чувствовал, что мое время не за горами. Наверное, фактурные, мощные футболисты созревают чуть позже, я уже тогда начал это понимать. Был у нас такой полузащитник Миша Фокин – юркий, техничный игрок, миниатюрный парень. Вот он был готов к основному составу очень рано. А мне еще предстояло поработать.

Только с 1974 года я стал твердым игроком «основы». Тренировочные объемы дали свои плоды. На сборах я начал много забивать, игру показывал хорошую, Зонин это заметил. 2 мая меня выпустили против «Торпедо» на второй тайм, и с тех пор я начал стабильно выходить с первых минут. Дорого мне это далось, и место свое я без боя уступать не собирался. Собственно, и не уступал, не считая каких-то вынужденных обстоятельств.

«Зенит» в одной из зарубежных поездок

В конце сезона 1975 года получил травму. Причем не во время матча. Тренировались мы на стадионе имени Кирова в очень холодную погоду. К тому времени я уже был комсоргом «Зенита». Мне поручили после тренировки подъехать на стадион имени Ленина, нынешний «Петровский», награждать ребят, отличившихся на турнире «Кожаный мяч». Делал я это с удовольствием, сам начинал на этих соревнованиях, люблю их и ценю высоко, да и питерские пацаны мне всегда дороги. Но промерз я тогда изрядно, и уже дома, ночью, обострилась травма приводящих мышц, случился рецидив. Повторял и повторяю своим ученикам: нет в нашем деле мелочей. И еще: футбол от самого одаренного игрока требует постоянного индивидуального анализа. У меня, к примеру, большая мышечная масса, это необходимо было учитывать в тренировочном процессе, делать на это поправку. Но опыт приходит не сразу.

Мотя. Вставная глава

В семидесятые-восьмидесятые «Зенит» существовал благодаря всего нескольким людям. Это в первую очередь генеральный директор завода ЛОМО Михаил Панфилович Панфилов и его заместитель Евгений Альфонсович Вершинский. А третьим в этом ряду я бы поставил легендарного нашего администратора Матвея Соломоновича Юдковича. Это был человек уникального обаяния, влюбленный в футбол и готовый на все для футболистов.

Он был незаурядным рассказчиком и очень интересным собеседником. Это, кстати, журналистский миф, что в команде Юдковича звали Дедом. Это прозвище придумали именно журналисты. А футболисты всех поколений до последнего дня звали его Мотей, и ему это очень нравилось.

Работал он в «Зените» очень долго, мне, да и многим футболистам, казалось, что он был в нем всегда. Был до меня; я закончил, а он продолжал работать в клубе, словом, он его олицетворение. Был Мотя человеком разноплановым. Веселым, добрым, но мог и разозлиться, вспылить. Администратором он был талантливейшим, влюбленным в свое дело, а другие в этой профессии не приживаются. Матвей жил работой, жил «Зенитом», жил проблемами ребят. Банально звучит, но все мы были ему как родные дети. Никакого преувеличения в этом нет. Сейчас уже многие не понимают в полной мере, что это за должность такая – администратор футбольной команды.

В советское время именно администратор был первым лицом клуба. Поездка на матч в другой город: авиабилеты, отель – все на нем, это понятно. Но и врач для тещи футболиста – тоже его забота, детский садик для ребенка, билет в кино на премьерный показ – это все он. Матвей мог все.

В те времена, куда бы ты ни зашел, в фешенебельную гостиницу или непрезентабельную, всегда висела табличка «Мест нет». Я до сих пор уверен, что эти таблички тогда прибивали на века. Администратор футбольной команды обязан был разрешить эту проблему. Матвей умел это делать как никто.

Матвей Юдкович, Юрий Морозов и Герман Зонин в школе «Смена».

Дефицит был всеобщий. А если чего-то нет, но футболисту нужно, это ведь скажется на игре! Мотя умел преодолевать все эти барьеры. Он был коммуникабельным, обожал общение, хотя и был вечно занят. Шарму ему добавляло необычайное внешнее сходство со знаменитым артистом Ростиславом Пляттом. В связи с этим постоянно возникали разные истории. В те годы мы в Москву ездили на матчи «Красной стрелой». И однажды идем всей командой по перрону и видим стоящего в окружении друзей Плятта. Все мы дружно загалдели: «Мотя, подойди». Подвели Матвея к Плятту. Народный артист и сам поразился необычайному внешнему сходству, хотя, как мне показалось, появление двойника его не обрадовало. Матвей этим сходством иногда пользовался. Ему вообще был присущ артистизм. Я думаю, он был артистом не хуже Плятта, только нашел себя в иной сфере. Жизнелюбие, чувство юмора били у него через край. С годами понимаю, что он, отлично зная все тогдашние трудности жизни футболиста, всегда входил в положение каждого из нас… Мы вот не всегда входили в его положение, но Мотя все это терпел. Действительно, он был нам как отец. Бегали к нему по любому вопросу.