Я играл в футбол с пеленок. Книга о Владимире Казаченке

Возвращаясь к истории с уходом из «Динамо» и исключением из комсомола, могу сказать, что свою комсомольскую молодость я заканчивал, уже вернувшись в «Зенит». За хорошую работу в ВЛКСМ меня наградили грамотой и в знак особых заслуг разрешили оставить на память членский билет этой организации. Вот такие метаморфозы.

Хорошо помню первую после перехода в «Динамо» игру в Ленинграде. Я тогда гол забил, динамовцы выиграли. На трибунах сперва мне посвистели, а потом как-то успокоились. Никакой обструкции не было.

В 1977 году московские «динамовцы» выиграли Кубок СССР, и министр внутренних дел Николай Анисимович Щелоков устроил по этому случаю прием. В команде все были офицерами, только я рядовой.

Когда я из «Зенита» переехал в Москву, у меня не было ни единого документа. Первый секретарь Ленинградского обкома КПСС Григорий Васильевич Романов распорядился: с работы не рассчитывать, трудовую книжку не выдавать, паспорт забрать и отправить в армию.

Поскольку я не мог в подвешенном состоянии находиться, меня в Москве оформили сотрудником районного отдела госбезопасности. С полгода я там «прослужил» младшим лейтенантом, ходил с удостоверением, зашитым в пиджак, – не дай бог потерять. И вплоть до поступления в Высшее командное милицейское политическое училище я там числился. Потом сдал экзамены в училище, поступил, стал курсантом. Спустя год меня перевели в хозроту, я уже там был рядовым.

И вот вызвали нас на прием к министру. Началось с отчета. Первым докладывал Петр Богданов, председатель ЦС «Динамо», затем председатель Московского совета клуба Валерий Сысоев. Отчитывались, как тогда было положено: все хорошо, вообще у нас по жизни никаких проблем нет, спасибо за заботу и все такое прочее. А Александр Александрович Севидов, наш тренер, был человеком жестким во всех отношениях. И когда ему дали слово, он сказал, что хорошо-то хорошо, но есть и проблемы. Не подписаться, скажем, на нужные книги и журналы. Тогда же был книжный голод, дефицит. С книгами нас Болгария выручала, там практически все наши книги на русском были, и каждый год мы ездили в Болгарию и на те триста рублей, которые нам разрешали менять на местную валюту, везли коробки из-под телевизоров, полные книг.

Также проблема, сказал Севидов, с квартирами, с машинами…

И вот тут министр не выдержал. И прямо при нас устроил подчиненным разнос, поднял какого-то генерала. «Слушайте, – говорит, – вы же вчера пришли ко мне подписывать разнарядку, и я отказался от пятнадцати машин, потому что в МВД их уже некому брать. А тут такое! Вы не владеете вопросом!» Дальше – больше. Досталось всем генералам. Особенно по вопросу с квартирами. Министр разбушевался. «Кому еще можно давать квартиры в нашем доме? Они же представляют лицо МВД по всему миру! Чтобы я не слышал ни о каких проблемах!»

«Строил» он их так минут сорок. Потом все вместе сфотографировались, попили кофе. Нам преподнесли подарки: каждому по дубленке, по ондатровой шапке и по приемнику. Мне, как рядовому, вручили ВЭФ, офицеры получили по радиоле «Ленинград».

Футболисты московского «Динамо» на приеме у министра внутренних дел СССР Н. А. Щелокова. 1977

И еще нам дали право раз в месяц получать спецпаек. Приписали к Первому московскому гастроному, знаменитому «Елисеевскому», директора которого потом расстреляли за взятки. Филиал Гастронома находился около МИДа. Каждый месяц за половину стоимости мы могли взять на тридцать рублей продуктов. На эту сумму можно было взять три-четыре балыка, банку икры, баночку языков, селедку в винном соусе… Фантастика! Тогда это казалось невероятным.

Тут же отоваривались сотрудники Министерства иностранных дел. Их паек составлял 50 рублей – продуктов было столько, что в «волгу»-пикап с трудом помещалось.

Я до тех пор и не знал, что в нашей стране можно жить и так.