Я искал тебя тысячу лет (СИ)

Мягкий поцелуй лёг в ямочку между широких ключиц, капитан вдохнул, закрывая глаза, чертыхнулся и, стараясь действовать не слишком резко, нырнул кистью в волнистые волосы, чтобы леди могла удобно на него облокотиться и в свою очередь предоставить ему соблазнительное декольте.

– Господи Боже, – задохнулась она, когда линию на её шее от ямочки до мочки уха оставил вместо колючих усов раскалённый язык.

Целая россыпь поцелуев легла за ним на обратном пути к центру шеи и ниже, до самого края выреза платья, Джеймс позволил себе прижаться к леди полностью, хотя обе её ножки предварительно подвинул вбок, и глядя, как под гипнозом, на то, как открываются во вдохах её губы от неведомого до сих пор удовольствия, наконец, вымолвил:

– Венди… Вы дурманите мой разум своей сладостью… я хочу сделать с Вами… многое… но понятия не имею, что сейчас может доставить Вам удовольствие, а что испугает… если Вам нравятся мои поцелуи… давайте, мы начнём с них… но я умоляю Вас говорить мне, если что-то покажется Вам неприемлемым… или неприятным… пожалуйста… я искренне убеждён, что в данном процессе нет никакого смысла, если наслаждение от него не обоюдно…

– Я… согласна…

– Хорошо… тогда я сейчас возьму Вас на руки, отнесу в каюту и буду целовать по пути Вашу щёчку… да?

– Да…

Капитан поднял её, словно веса в ней совсем не было, и уже через минуту устроил у себя на коленях, решив занять диван, так как спальня показалась ему слишком уж откровенным пересечением какой-то невидимой черты, и Венди, хоть и потерянная в собственном трепете, мысленно заметила и высоко оценила этот его выбор. Крюк, безропотно ожидающий своей участи у леди на пояснице, откручен не был, видимо, про него позабыли, и он изо всех сил пытался теперь не шевелиться, чтобы подольше оставаться причастным к романтично-чувственной стороне своего хозяина, который целовал маленькую леди в губы, с упоением собирая каждую маленькую нотку, срывающуюся с них.

– Вы тоже звучите очень… музыкально… – сказал вдруг Джеймс, отрываясь от карамельных уст, чтобы снова поцеловать декольте, – но Ваша «до» на октаву выше…

– Такое… замечание… ах! Может принадлежать! Только Вам! Ах!.. Ах!..

– Сладкая моя нотка… Я готов внимательно изучить весь Ваш диапазон… Как насчёт того, чтобы я расстегнул пару пуговок? Спустил рукавчики, чтобы целовать Ваши плечи?

– Да… пожалуйста…

До последнего старающийся не отсвечивать крюк всё-таки поймал лезвием блик лампадки, когда капитан поддел им петлю. Джеймс сразу же отдёрнул руку от выреза платья и собрался открутить свой смертоносный протез, но леди мягко остановила его, вернула к вороту и сказала:

– Оставьте. Он мне нравится.

– Хм. Как хотите… – с удивлением и заметным удовольствием произнёс капитан, осторожно расстёгивая две верхние пуговички, чтобы не порвать ткань, а крюк тогда разрешил себе отразить все блики лампадки, какие смог поймать натёртой до блеска поверхностью.

Рукава-фонарики, зауженные к локтям и туго облегающие нежные ручки до самых ладоней, капитан приспустил одновременно, и Венди не знала, что обожгло её больше: длинные аккуратные пальцы или сталь крюка. Всё что происходило, было, на самом деле, вполне невинным: да, Венди сидела у него на руках, но не вплотную, да, он расстегнул пару пуговиц, но до того, чтобы вырез мог называться глубоким, было ещё очень далеко, да, плечи оголились, но только плечи, и Джеймс покрывал их поцелуями невесомыми, как пушинки; однако эти маленькие комментарии, допускаемые пиратским капитаном, про ноты, про диапазон, его учащённое дыхание и опасный крюк пробуждали у Венди такие сладострастные отклики, что она едва не стонала от удовольствия. Джеймс старался игнорировать тот факт, что леди, сама того не замечая, немного извивалась и сжимала бёдра, но когда его тело, также неумолимо реагирующее на её отзывчивость, предало его окончательно, капитан предпочёл спустить леди со своих колен и усадить на диван.

– Что, если я… расстегну ещё парочку… Или больше..? Или все…

Всего у Венди на верхней части платья до шва под грудью имелось восемь пуговок. Расстегнув две, можно было ходить по улице весной, четыре открыли бы рюшечки на белье, а все восемь… что ж, они бы, при спущенных плечах, позволили оценить красоту женского тела. При мысли об этом Венди растерялась, но фантазия удачно подсунула ей предвкушение того, как Джеймс мог бы целовать её там, и что-то внутри снова вспыхнуло сладким жаром. Венди кивнула. Не желая откладывать всё на потом, крюк поддел ещё шесть петелек, получая в награду сладострастные вздохи, но потом капитан решил всё-таки исключить его из дальнейшего процесса до того, как немного обнажить трепещущую в его руках девочку.

Щёлк!