Я искал тебя тысячу лет (СИ)

В этот раз, свободный от портупеи со смертельным лезвием, Джеймс держал её за талию правой рукой, а левой скользнул вверх вдоль позвоночника, оставляя след из мурашек между лопаток, и остановился у основания шеи. Девушка по инерции отклонилась затылком в его ладонь, чтобы вдохнуть, и усы тут же защекотали её шею, ключицу и зону декольте. Пальчики у корней волос капитана неосознанно сжались в слабые кулачки, и Джеймс зарычал, принявшись покусывать изгиб девичьего плеча. Венди над его ухом издала дивный томный выдох, капитан почувствовал, как напряглось её тело, и отстранился.

– О, Джеймс… пожалуйста… – умоляющим тоном прошептала Венди над его ухом.

– Вам нравится, сладкая моя? – усы капитана оказались в очень чувствительном месте у линии роста волос.

Девушку окатило горячим дыханием, и она податливо выгнулась.

– М-м-м… да… я вижу, что Вам нравится…

Шальной язычок провёл линию вдоль мочки и был награждён ещё одним дивным звуком, более протяжным, чем первый. Сидя у капитана на бедре, Венди невольно сжала ножки.

– О! Я прямо сейчас… чувствую… как Вам нравится… Вы терзаете меня, маленькая мисс… Хотите, чтобы я продолжал?

Джеймс уже гораздо более смело рисовал пальцами линии по её лопаткам и осыпал нежно-колкими поцелуями вздымающееся ему навстречу декольте. Венди молчала, с трудом дыша, и капитан приблизил к себе её лицо, говоря губы в губы:

– Хотите? Или я Вас отпущу…

– Пожалуйста… – выдохнула она, – продолжайте…

– Ты играешь в опасную игру, девочка… Ночь очень длинная, и бежать некуда…

Джеймс поцеловал её медленно, глубоко и страстно.

– Я не хочу бежать… мне хорошо… здесь… с Вами, Джеймс…

Скорее всего, Венди даже не замечала, как попеременно выгибалась ему в бедро. Или это сам капитан ритмично качал её у себя в руках?

– Венди… ты не осознаешь до конца, что это значит, правда? – зубы немного оттянули её мочку, – Ты вообще представляешь себе, как устроен мужчина?..

– Не знаю… наверное… – Венди запустила пальцы ему в бороду, и Джеймс, закрыв глаза, откровенно замурчал, ластясь вдоль её плеча.

– Я так не думаю, дорогая… – хрипло ответил он, – мне, видишь ли, тоже очень сильно нравится всё, что мы делаем… Хочешь узнать, что что это значит, когда мужчине – нравится?

– Да, Джеймс…

– Хорошо… но я не трону тебя, обещаю.

Несколько бережных поцелуев легли в умопомрачительную ямочку на шее.

– Для начала скажи мне, – продолжил Джеймс, едва дыша, проводя теперь длинными пальцами по её ключицам и чуть-чуть ниже, – что чувствуешь ты?

– Что мне жарко… что голова кружится, как будто я глотнула Вашего рома… что всё сжимается…

– А ты чувствуешь себя… хм-м… скользко?

– Не знаю… не понимаю, как это…

– Или что тебе хотелось бы прижаться ко мне всем телом?

– Да… очень…

– И чтобы я обнял тебя ещё крепче? Очень крепко?

– Да… да… Вы обнимите меня?

– Да, Венди. Не бойся меня, пожалуйста, я пока держу себя в руках.

Капитан оставил один особенно нежный поцелуй у неё под ухом, и медленно прижал девушку к себе вплотную. Вся трепещущая от волнения она почувствовала, как ей в бедро упирается что-то живое, пульсирующее и настойчивое, Джеймс издал глухое «м-м-м-мфф», и Венди вдруг поняла, о чём именно говорил капитан: в ответ на этот контакт всё у неё внутри напряглось, ей стало горячо, мокро и очень скользко. Джеймс вжался в неё с ещё большей готовностью.

– Только у маленьких мальчиков, дорогая, розовеют щёки от поцелуев… мм..! С мужчинами… происходит… м-м-м… кое-что другое…

– Ой… ой… – пискнула Венди в попытке остановить неконтролируемое намокание, но капитан обнял её крепче и ритмично качнул её тело, сдавленно проговаривая:

– Не сопротивляйся… реакция твоего тела… она прекрасна…

– М-мм… – Венди вся задрожала в его руках.

– Так чувствуют себя мужчина и женщина, когда… нравятся друг другу.

Подавляя желание окунуть в её реакцию свои пальцы, Джеймс просто продолжил целовать Венди. Он ослабил хватку, придерживая кисть у неё на пояснице, и стал оставлять маленькие поцелуи на её лице и шее, постепенно сбавляя темп, чтобы успокоиться и остыть, но, так как его штанина под Венди знатно вымокла, ему потребовалась на это чуть ли не вся ночь.

*