Я искал тебя тысячу лет (СИ)

Девушка затряслась, напрягая живот, и Джеймс сильнее прикусил её сосок, в последний момент ослабив нажим на источник всех сумасшедших ощущений, желая, чтобы Венди достигла пика непосредственно от проникновения. Этот хитрый трюк сработал, маленькие кулачки в конвульсии сжали простынь, палец загулял активнее, и имя капитана вновь в головокружительном экстазе сорвалось с открытых губ.

Было слишком хорошо, слишком, – невыносимо, – и, пока Венди ещё качалась на волнах прозрачного и скользкого удовольствия, Джеймс извлёк благословенный женской мягкостью палец, приспустил штаны и с хриплыми стонами кончил в одеяло.

– Прости… – прокомментировал он и рухнул без сил, утыкаясь лбом Венди в плечо, но девушка была занята собственными эмоциями, и только развернула голову, чтобы зарыться носом в озорные чёрные локоны.

Абсолютно счастливый, Джеймс уснул практически сразу, а за ним и Венди, как только жаркие ощущения отпустили её тело. Она обняла кудрявую голову, не удосужившись даже поправить бельё и прикрыть обнажённую грудь, краем сознания допуская идею, что капитан, верно, тоже испытал сегодня нечто подобное тому, что делал с ней. Эта мысль сладкой негой пропитала каждую клеточку её тела, и Венди провалилась в сон, опьянённая ароматом сигар и морского бриза. Когда она проснулась, бельё чудесным образом вернулось на место, а капитан сидел рядом с ней в постели, облокотившись спиной на деревянную стену, и мечтательно наматывал волнистую русую прядь на палец.

– М-м, – сонно поприветствовала его Венди.

– Здравствуй, – ответил капитан.

Прядь рассыпалась и опять намоталась на палец.

– Как ты себя чувствуешь, сладкая моя?

– Сонной. Счастливой. Женственной. Желающей сдаться Вам в плен.

– Сладкая… – повторил капитан, – ты балуешь меня, – он приласкал её лицо, уделяя особое внимание уголку рта, – Мне кажется, Венди, будет уместно, если ты перестанешь называть меня на «Вы»?..

Капитан с лёгким смешком повторил интонацию девушки, и, не дожидаясь ответа, продолжил, поглаживая самый кончик её улыбки:

– Венди… позволь мне взять его ещё раз.

И Джеймс наклонился к ней в упоении, мягко дотрагиваясь до манящего и желанного скрытого поцелуя.

Чуть не тая от нежности, Венди тихо спросила:

– Но… разве он всё ещё там? Я думала, Вы… ты… уже забрал его себе…

– Милая моя, сладкая, нежная девочка… я всегда его вижу, его, и тысячи других скрытых поцелуев, которыми усыпано твоё тело. Эти поцелуи, как тебе объяснить… они не возникают на тебе сами собой, и их не способен разглядеть любой встречный… Они живут только в глазах того, кто любит тебя, и, покуда человек продолжает тебя любить, он всегда будет видеть их и мечтать, чтобы ему позволили взять хотя бы один.

Джеймс поглядывал на неё с осторожностью, делая такое трогательное признание, готовый пояснить, что для него неважно, если она не чувствует того же по отношению к нему, или извиниться, если для неё это слишком ответственная информация. Однако, Венди села перед ним на колени, и взяла в руки его лицо, её глаза увлажнились. Вместо ответа, она дотронулась губами до его губ в том месте, где однажды просила позволения сделать это, а потом стала медленно, не дыша, указывать подушечкой пальца особенные места для каждого следующего поцелуя: она коснулась губами в нескольких точках на острых скулах, поцеловала каждый глаз и каждую бровь, оставила след от виска до шеи прямо по полосе от яда, несколько волнительных поцелуев на груди, на плечах, обоих запястьях и кисти одной руки. Джеймс сидел перед ней, открыв рот, и боясь пошевелиться, а Венди всё самозабвенно целовала его, касаясь кожи легче пёрышка, осознавая, наконец, природу своих чувств и найдя объяснение каждой особенной точке, давно украшавшей лицо и тело капитана.

Улыбаясь, она потянула его вперёд, открывая доступ к спине, и ласковые губы в нежном и бережном порыве порхнули по контуру лопаток, по двум кляксам от стрел, вдоль шрамов, отметили выпирающие позвонки и заднюю поверхность шеи у самой линии роста волос. Дрожа, капитан отклонился обратно, и Венди, опустив глаза, прошептала ему:

– Там есть ещё… – но Джеймс просто обнял её, прижимая к своей груди, устроил бородатый подбородок у неё на макушке, и держал её так, глубоко тронутый, пока солнце не поднялось высоко над мачтами корабля.

– Мне страшно, – честно сказал он наконец.

Венди, которая задремала у него на груди, встрепенулась и участливо спросила:

– Почему, Джеймс?

– Я боюсь всё испортить. Это, к сожалению, тоже что-то такое, в чём я могу быть отменно хорош: провалить что-нибудь с блеском.

– Джеймс, о, Джеймс. Просто будьте рядом со мной. То есть, будь, просто будь рядом со мной, и всё. Ну, и будь со мной всегда честным, как сейчас. А я обещаю всегда спрашивать тебя, если мне что-то будет непонятно, прежде чем делать какие-нибудь выводы.