Я искал тебя тысячу лет (СИ)

Тихий баритон Джеймса приятной дрожью скользил вдоль позвоночника, вызывая мурашки и новые слёзы. Венди стала целовать его грудь, и капитан пригладил её шёлковые волнистые волосы.

– Au clair de la lune,


L’aimable Lubin


Frappe chez la brune,


Ell’ répond soudain:


— Qui frapp’ de la sorte?


Il dit à son tour:


— Ouvrez votre porte

Pour le dieu d’amour.

Тут Джеймс сам несколько раз поцеловал Венди в макушку.

– Au clair de la lune,


On n’y voit qu’un peu.


On chercha la plume,


On chercha le feu.


En cherchant d’la sorte,


Je n’sais c’qu’on trouva.


Mais je sais qu’la porte


Sur eux se ferma…*

Растроганная, Венди уже вовсю плакала у Джеймса в объятиях, цепляя пальчиками чёрные волоски и иногда дотрагиваясь до его груди губами, а капитан добавил шёпотом:

– Et je t’ai trouvé, mon amour. Je t’ai enfin trouvé.*

_

*В свете Луны, мой друг Пьеро,

одолжи мне своё перо, чтобы записать слово.


Моя свеча погасла, нет у меня огня.


Открой мне свою дверь, ради любви Бога.



В свете Луны Пьеро ответил:


— У меня нет пера, да и я уже в постели.


Иди к соседке, она, похоже, у себя,


раз у неё на кухне чиркают огнивом.



В свете Луны любезный Любен


стучит к брюнетке. Она вдруг откликается:


— Кто там так стучит? 
И тогда он говорит:


— Откройте Вашу дверь ради бога любви!



В свете Луны мало, что видно.


Искали перо, искали огонь.


Что-то искалось, и, не знаю, что нашлось.


Но знаю, что дверь за ними закрылась.

*А я нашёл тебя, любовь моя. Я наконец-то тебя нашёл.

====== Моя ======

Джеймс качал Венди у себя на груди почти до вечера, уже и солнце кренилось к закату, а он всё обнимал её, поглаживая волосы, и девушка, свернувшаяся калачиком в его руках, крепко держала его за талию. За весь день они так и не сошли на берег, и смогли отпустить друг друга только тогда, когда урчание в животах стало намного громче, чем синхронное биение двух сердец.

– Вставай, моя маленькая мисс, я думаю, поесть, всё-таки, стоит, – улыбнулся Джеймс себе в усы, – хотя, признаться, для меня открытие, что можно вот так лежать в постели практически целые сутки и просто тебя обнимать. И быть самым счастливым на свете. Хочешь, я попрошу кока приготовить для тебя что-нибудь особенное? Может, у тебя есть какие-то пожелания?

– М-м-хм! – Венди потянулась, не расцепляя объятий, – не знаю, Джеймс, думаю, нет. Когда мы не не в Нетландии, мне просто нравится есть всё то, чем не располагает остров. Свежий хлеб, или любая другая выпечка, овощи, сыр, масло, крупы… недавно у нас на завтрак была каша. Вот уж не думала, что когда-нибудь буду так рада каше! – девушка засмеялась серебристыми нотками.

– С тобой и я вспомнил, чем хорош большой мир. Я ведь всегда много времени проводил на якоре в нетландской бухте. Считай, всё своё время. И, в свою очередь, я тоже рад, – ты вернула мне вкус к жизни, – в том числе в самом прямом смысле этого слова! Пожалуй, я мог бы отправить малыша Габи на берег, пусть добудет нам чего-нибудь местного. Если только моя леди не желает прогуляться самостоятельно?

– Пусть Габи идёт. Так хорошо здесь, не хочется вылезать… – Венди зевнула, отпустила капитана и зарылась в одеяла, оставляя на свободе только одну ножку и макушку.

– Конечно, моя птичка, как пожелаешь, – Джеймс встал с кровати, с любовью взглянул на тёплый шевелящийся комок одеял, подумал, что надо бы приказать Габи их сменить, а потом наклонился и поцеловал тонкую щиколотку, за что был вознаграждён маленьким чудным «ой!» откуда-то из подушек.

Кашу с фруктами для Венди он организовал почти моментально, и предложил ей немного перекусить, а потом, чуть позже, устроить настоящий красивый ужин со свечами, клавесином, бутылкой французского вина и прочей романтической атрибутикой. Венди пришла в полный восторг от такой идеи, поэтому к ужину она переоделась в одно из своих новых изящных длинных платьев, уложила волосы в локоны и косы вокруг заколки и даже воспользовалась пудрой и духами, чтобы порадовать капитана. Джеймс, когда вернулся в каюту, был, конечно, сражён и усыпал свою леди всеми возможными комплиментами. Пока Габи возился с сервировкой стола, капитан исполнил для Венди несколько особенно полюбившихся ей партий на клавесине.

– Капитан К’юк, сэ’? – немного заискивающе обратился к нему Габи, когда тот окончил очередное произведение.

– Чего тебе?

– П’остите, Капитан. Могу я п’едложить Вам и Вашей даме музыкальное соп’овождение т’апезы?

– Ни в коем случае. Никто не смеет приближаться к моему инструменту, – категорично отрезал Джеймс.

– Нет, нет, я не это имел ввиду, я даже не думал… я иг’аю на ск’ипке! Я бы мог ‘азвлечь вас, пока вы ужинаете, – неуклюжий Габи даже приподнялся на цыпочки, чтобы его предложение звучало более весомо.

– Джеймс, давайте позволим ему? – с улыбкой шепнула Венди капитану, так мил был пухленький бельгиец.

– Чёрт с тобой, Габи, так и быть. Откуда у тебя взялась скрипка? У моих музыкантов есть флейты, а из струнных – две лютни, плешивый Луи даже хранит где-то на кубрике старый тромбон, но смычковых ни у кого никогда, к сожалению, не было.

– Леди душа Вашего ко’рабля сказала, что пи’рат – это го’дое звание, так что…