Я изменилась навсегда

Какими бы хорошими ни были лагеря, они предоставляют только самое необходимое для простого выживания людям, которые были бы обречены. Но на самом деле лагеря – это лагеря.

Стены, которые их защищают, также отгораживают их. Арендованная земля, на которой они находятся, – часть земли, где живет местное население, часто недоброжелательное, считающее их обузой. В некоторых случаях по отношению к ним проявляют такую жестокость, что беженцы вынуждены вновь отправляться в путь. Иногда им приходится возвращаться на опасную для них родину.

Вторник, 17 июля

Женева

Небо за окном моего отеля чистое и голубое. Я только что вошла в отель и получила факс. Это было сообщение от Лун Ун. После обсуждения моей любви к Камбодже и моего ужаса от тамошней ситуации с противопехотными минами я получила письмо от Лун и ее книгу «Сначала они убили моего отца». Прочитав ее, я волновалась, разговаривая с ней. Она стала моей героиней. Я связалась с Фондом американских ветеранов войны во Вьетнаме (VVAF), где она является докладчиком Международной кампании по запрещению противопехотных мин. Факс сообщает о возможности посетить реабилитационную клинику Хьен Хлин. В нем также говорится, что завтра она полетит из Бангкока в Пномпень на том же самолете, что и я.

Она пишет: «Как чудесно впервые встретиться у ворот в Таиланд!»

Она рассказала мне о Баттамбанге. Это была родная провинция ее бабушки и матери, там родились многие ее дяди, тети и двоюродные сестры и братья. Она не была там с тех пор, как ей было три или четыре года.

Она также пишет о том, что хочет вместе со мной посетить Организацию жизнеобеспечения в опасных зонах (HALO).

HALO Trust – неполитическая, нерелигиозная НПО (неправительственная организация), которая специализируется на устранении опасных остатков войны.

За последние восемь лет сорок три сотрудника HALO были убиты или искалечены, и посредством этой жертвы были спасены многие тысячи жизней. Организация занимается исключительно обезвреживанием мин, а не политической кампанией против их создания и применения.

Сейчас всего семь вечера. Последние пару часов я провела в штаб-квартире УВКБ.

Меня все еще удивляет их самоотверженное отношение к своей работе.

Меня отвели на цокольный этаж. Именно там они собираются в случае чрезвычайных ситуаций. Именно туда они идут, когда надо решить проблемы как можно быстрее. Им очень часто надо быть на связи друг с другом, чтобы помочь множеству людей всего за несколько часов.

Там была Элба. Пять месяцев назад мы познакомились в Сьерра-Леоне. Тогда она показала мне фотографии своей семьи и сказала, что хочет проводить с ней больше времени.

Помню, как она рассказывала мне об одном Рождестве, когда она неожиданно и оперативно (в течение семидесяти двух часов) должна была собраться и отправиться жить в Африку, чтобы разрабатывать планы для организаций и программ, чтобы помочь справиться с чрезвычайной ситуацией.

Теперь она в Женеве и готовится к следующей миссии. Думаю, что пока происходят чрезвычайные ситуации и она знает, что может помочь, она не сможет повернуться спиной или слишком долго оставаться дома.

Ты понимаешь, что здесь так думает каждый.

Они добровольно отправляются в любой уголок мира, чтобы помогать другим. Они попадают в опасные ситуации, их избивают, насилуют, даже убивают (как случилось с некоторыми).

По отношению ко мне и другим они проявляют доброту – мягкость и сострадание. Все они были свидетелями страшнейших страданий в мире. Они знают, что такое потеря и смерть, но они знают и ценность дружбы и надежды. В самый тяжкий час они должны полагаться друг на друга.

Я познакомилась с Кофи Аннаном и узнала, что он начал с работы в УВКБ. Он был очень добр.

Ранее в этот день он произнес речь перед всеми сотрудниками офиса. К сожалению, я ее пропустила. Все говорили, как она их обрадовала. Они говорили об его искренности и о том, как он прямо и понятно отвечал на вопросы.

Кто-то попросил его поговорить о трудных временах, которые сейчас переживает организация. Он сказал им, что финансирование сокращено на 20 %(организация и так получает всего два процента от средств ООН). А ведь в последние несколько лет они начали помогать не только беженцам, но и внутренне перемещенным лицам (ВПЛ).

Он не обещал им, что сможет улучшить ситуацию. Он признал, что есть проблемы, и сказал: «У УВКБ и раньше бывали трудные времена, и скорей всего будут снова, но, несмотря на это, оно всегда способно продолжать делать добро».

Я ужинала с Верховным комиссаром Руудом Любберсом, его старшим помощником Шоко Шимозава, начальником канцелярии Якубом Али Эл-Хилло и директором по связям с частным сектором и общественностью Пьер-Бернардом Ле Басом.

Сначала это казалось необычным, но вскоре я поняла, что это было только потому, что я ожидала знакомства с кем-то, кто казался бы вышестоящим, по крайней мере, очень серьезным. К моему удивлению, Верховный комиссар был очень веселым и очень человечным. Он рассказывал нам о своей политике, а также личные истории о своей семье.