Я изменилась навсегда

Было оказано большое давление. Некоторые были вынуждены вернуться на родину. В этом районе бедные пакистанцы получат выгоду, когда эта земля, которой они поделились, будет им возвращена. Более двадцати лет они разделяли этот район, свой дом с беженцами. Международное сообщество не должно ждать от них, что они и дальше будут нести такую ношу. Это очень сложная ситуация, но, проще говоря, и беженцы, и принимающие страны затронуты войной. Беженцы очень благодарны принимающим странам. Я думаю, мы должны не только помогать без проблем воплощать программы для беженцев, но и быть благодарными принимающим странам, учитывать интересы всех людей, живущих там, и демонстрировать искреннюю признательность им и их правительству.

Но если говорить о Пакистане, ситуация сложная. Многие пакистанцы чувствуют свою ответственность, так как Талибан появился здесь. Мужчина говорит мне: «Это как растить аллигатора, который вырастет и съест тебя».

Мы останавливаемся у кладбища лагеря для беженцев. Кажется, что оно тянется на километры. Есть новые могилы. Мне говорят, что они в основном детские.

Многие семьи бежали в Пакистан, неся с собой мертвые тела, чтобы похоронить их здесь. Разговаривая с семьями, я спрашиваю, насколько трудно было услышать новость о принудительной репатриации. Эти люди построили новую жизнь, а теперь они должны сломать ее, переехать и начать все сначала. У них нет слов. Одна женщина начинает плакать.

Мне говорят, что это так же тяжело и для сотрудников УВКБ. Они часто вынуждены сменяться и не оставаться в одном месте слишком долго. Часто эмоционально тяжело оставаться объективным.

Sayyed Jamalludin

Это Центр афганской благотворительной организации, финансируемый УВКБ, для профессионального обучения. Они помогают обучать примерно 400 беженцев в год. Как только мы вошли на территорию, мимо прошел мужчина, передвигавшийся на всех четырех конечностях. На руках у него была обувь. У него были тяжелые осложнения после полиомиелита. Самыми незащищенными являются люди с ограниченными возможностями.

Я не знаю, как они работают на невероятной жаре. Большинство людей либо с ампутированными конечностями, либо парализованы (и мужчины, и женщины).

Здесь люди усердно трудятся, и то, что они делают, просто потрясает. Помимо передвижных книжных шкафов, они делают обувь, оконные рамы и даже кухонные плиты.

Мы немного побыли там, и нам предложили место в тени и газированную воду – пепси в стеклянных бутылках из пыльного ящика. Было очень щедро с их стороны предложить нам пепси. Мы пьем, стараясь не потерять ни капли. Мы посещаем класс с двенадцатилетними мальчиками, которые неграмотны, но теперь учатся читать. Затем мы видим целый класс девочек, практикующихся в чтении. Замечательно видеть, что эти дети получили доступ к образованию.

Одна женщина сказала нам: «Господь благословит вас за вашу помощь. Без нее у нас были бы связаны руки». Эти женщины такие сильные. Их глаза улыбаются через чадру.

Хаджи, мужчина, который показывает нам центр, сказал: «Спасибо, и благослови вас господь за то, что вы оставили свою комфортную жизнь, чтобы посетить нас и провести с нами время».

Когда мы уезжаем, я замечаю другие группы женщин, полностью закрытых. Закрывающая все тело и всю голову одежда, с несколькими крошечными отверстиями перед глазами. Она называется бурка.

В Иране она черная. В Пакистане обычно белая. В Афганистане обычно синяя. Никто не может смотреть друг другу в глаза. Дети не могут видеть выражения лиц своих матерей.

Никакой индивидуальности. Никакого «я». И очень жарко. Я купила бурку и попробовала надеть. Мне показалось, что я в клетке. Они ужасны.

Четверг, 23 августа

Этим утром подъем в 6.30.

За кофе я поговорила с Юсуфом о разочарованиях, недостатке финансирования и сокращении программ.

Мы также обсуждаем то, как печально, что у многих неправильное представление о беженцах и как мало они хотят их видеть в своих обществах.

Нам надо изменить восприятие беженцев. Они заслуживают уважения.

Мы должны открыть свои глаза удивительному разнообразию этого мира.

Брифинг в Кветте

Здесь пятнадцать сотрудников, четверо из них зарубежные. Вероника из Нигерии.

Мы ходили по комнате, знакомились и объясняли, что мы делаем.

Шесть месяцев назад я начала ездить с УВКБ и узнавать о беженцах, людях, живущих в «горе от рук человеческих».

Я рассказываю им, какие страны посетила: Афганистан, Сьерра-Леоне, Камбоджу.

Я оглядываю эту комнату, полную уставших лиц. Женщина говорит: «Мы все делаем все, что можем». Она из Африки и помогает здесь уже почти год.

Одна из женщин среди нас, Серена, работает в этом офисе с 1983 года. Для меня большая честь быть знакомой с людьми из УВКБ и работать с ними. Они хорошие люди. Они так отчаянно хотят помочь всем беженцам, но им так не хватает финансирования. С каждым сокращением страдает так много людей. Реальность такова, что жизни зависят от каждого доллара, выделенного УВКБ.

Мы едем один час в лагерь беженцев под названием Нью-Саранан.