Я изменю тебе с… или Большая игра

Что интересно, чертовы прыщи ушли года за полтора сами по себе, как бабка пошептала. Но времени на свиданки с внезапно начавшими мною интересоваться одноклассницами и бесцельные шатания с приятелями не было вообще. И в результате до самого окончания школы я так и оставался практически одиночкой, не прибившимся ни к одной из компаний. Сожалел ли я об этом? Не-а. На сожаления тупо не оставалось ни сил, ни часов в сутках.

А еще, к великому огорчению мамы, видевшей меня крутым дипломированным специалистом, я так и не определился с тем, чем хочу заниматься по жизни. И однажды, после очередного разговора с ней, в очередной раз расстроив ее своим очередным “ну-ма-а-ам”, случайно услышал, как она жалуется на меня Деду. А тот, спокойно выслушав, лишь хмыкнул и ответил:

– Дочка, ну что ты от него хочешь? Это же пацан. Тебе ли не знать, что мы взрослеем чуть позже вас. И иногда для этого нужен какой-то серьезный толчок извне.

– Папа Юра, но ведь он тогда загремит в армию, – чуть ли не со слезами в голосе воскликнула мама. – И вам ли не знать, чем это может обернуться.

Я понял, что она задела так и не зажившую рану нашего Деда. Да она и сама это сразу поняла и забормотала извинения, но Дед остановил ее.

– Дочка, гибель моего сына вовсе не означает, что твоего ребенка ждет та же участь. Да и потом… Говорят же, что бомба в одну воронку второй раз не падает. Не бойся. Все с нашим Никитой будет нормально.

В общем, через пару недель после выпускного, бритый наголо, я уже сидел за партой учебной части. И еще через два месяца попал в разведроту, где очень пригодились все приобретенные на гражданке навыки.

Дед, как всегда, оказался прав. То, что не успело сформироваться во мне до призыва, окончательно сложилось только в те два сложных года, проведенных очень далеко от дома и в очень непростых условиях. Но жаловаться мне даже не приходило в голову. Потому что те трудности с лихвой искупались другим.

Другими.

Антоха, Колян, Костик и Пашка.

Мои первые настоящие друзья в этой жизни.

Не приятели, с которыми можно весело бухнуть или оттянуться. А те, которые прикроют спину, если в том будет нужда. Те, кто как-то самой собой стали почти братьями, почти семьей. Да нас так и звали в роте – “братки”, но не потому, что были отбитыми отморозками, а потому как все пятеро оказались неуловимо похожи друг на друга: практически одного роста, одной комплекции, одинаково спортивными и понимавшими друг друга с полуслова. И даже наш командир порой путал нас, называя в сердцах “пятеро из ларца”.

Все время службы я был на хорошем счету у командования и даже подумывал остаться на контрактной службе, но тут снова случился короткий разговор с дедом.

– Эй, разведка, решать тебе, конечно. Воинский долг почетен для каждого нормального мужика, и ничего против я не имею. Но быть воином в мирной жизни порой бывает даже сложнее. Потому что и на гражданке противников хватает. И их еще хрен вычислишь. В армии оно как: вот ты, а вон там враг. И задача твоя заключается лишь в том, чтобы добыть сведения о тех, на ком форма другого цвета. А тут оно случается так, что твой противник рядом, здоровается с тобой вежливо, улыбается в лицо, а за спиной козни строит. И ни черта ты не поймешь, что он в другой форме, пока не научишься вычислять таких гадов. Так-то, разведка. Вскрываемся?

А еще с дедом было дико интересно играть в карты.

Этот старый плут блефовал так виртуозно, что обыграть его мне удавалось в лучшем случае один раз на десяток другой партий.

– Эй, здоровяк, ты не только за лицом следи, когда играешь. Засекай все: движения рук, осанку, дыхание, быстрые взгляды, скорость речи. Если обычно молчащий игрок вдруг начал рассыпаться в любезностях и шутить, то не факт, что к нему пришла хорошая карта. Он может просто пытаться расположить тебя к себе, чтобы ты на подсознательном уровне не захотел играть против него, сечешь?

И я старательно сек.

А параллельно работал. Работал, работал и работал.

Сперва автослесарем, потом начальником цеха, наскреб деньжат на свой первый грузовичок, затем второй. Целый год сам ходил на дальняк. И дорога стала для меня такой же жесткой школой, как и армия. Зато без всяких заумных учебников изучил внутреннюю кухню нашей отечественной автологистики.

– Ну что, дальнобой, не пора ли за парту вернуться? – спросил как-то дед, когда я вернулся из очередного рейса. – Оно, конечно, баранку крутить весело. И к однополчанам можно по дороге зарулить. Да только к сорока годам захочется оседлой жизни. А оглянешься – и не с кем осесть-то. Да и не на что. Давай-ка ты, парень, переходи на новый уровень. Или думаешь, Ланка твоя тоже до сорока лет тебя ждать будет, пока ты отдуплишься?