Я изменю тебе с… или Большая игра

С каждой секундой мне все сложнее и сложнее становится контролировать собственную игру. Возможно, глупую, но такую будоражащую, такую возбуждающую и интригующую.

– Какая ты сладкая, госпожа моя. Умоляю, дай мне напиться.

И я со стоном наслаждения и облегчения сажусь на такой долгожданный язык. Пора и мне отведать припасенный на закуску десерт.

Я беру в рот одно яичко, второе, тщательно вылизывая каждое и ощущая, что его язык практически повторяет движения моего. Умопомрачительная игра, в которую можно играть долго, очень долго, держа партнера на самой грани, доводя почти до пика, почти до вершины, почти до победного конца, и отпуская, позволяя скатиться вниз, на плато тихого, томного наслаждения. А затем вновь возносить и нежно планировать вниз-вниз. И снова в небеса, туда, где сияют сотни маленьких и огромных солнц.

Оргазм накатывает на меня сокрушительной океанской волной, заставляя кричать и почти рыдать в попытке не отпустить этот ошеломительный миг, не позволить ему утихнуть, раствориться, растворив в себе меня саму.

Я оседаю на его лице, не в силах контролировать тело, а он продолжает нежно ласкать и посасывать, ловя губами затихающие волны пережитого экстаза.

– Госпожа моя Пилар, моя прекрасная госпожа, позволь и мне, умоляю. Я умру, если ты не разрешишь мне кончить, госпожа.

Я смотрю на раздувшуюся головку, рыдающую мутной слезой. Какой же он у меня…

– Кончай немедленно, сладкий мальчик Поль. Я приказываю.

И подставляю лицо и шею под тугую струю, фонтаном изливающуюся после моих слов. Собираю губами драгоценные капли, а потом, развернувшись, делюсь с ним его терпким, пряным вкусом. Он это заслужил. Хороший малыш.

– Ты вкуснее, госпожа моя. Намного. Самая вкусная из всего, что я пробовал в своей жизни, – шепчет он между поцелуями.

Я отпиваю глоток из предусмотрительно подготовленного второго бокала и пою своего птенчика из собственных губ, которые он со звериной жадностью вылизывает и тянется, насколько позволяют наручники, чтобы уловить еще хоть каплю. А мне и не жалко.

Главное, самой не глотать.

Я жду, пока обессиленное предыдущей игрой тело подо мной не обмякнет окончательно, и встаю с кровати, с наслаждением потягиваясь.

Это было офигенски.

Следующие полчаса я занимаюсь тщательной уборкой комнаты, в которой после моего ухода ничего не должно напоминать о том, что здесь происходило. Отстегиваю наручники и даже умудряюсь сменить под мужским телом немалого веса постельное белье.

Еще полчаса я загружаю на его нетбук все отснятые материалы. И перед выходом включаю для себя на повторный просмотр самый любимый – последний.

Я обещала ему ничего не отсылать его жене? Я не отошлю. Я обещала отключить камеры? Ну, некоторые я и отключила.

А примерно через месяц на этом экране высветится надпись: “Госпожа Пилар соскучилась по своему сладкому, дерзкому мальчику. Не хочешь повторить, Поль?”.

Конечно, он испугается.

Разумеется, он запаникует.

Особенно когда после попытки нажать любую из клавиш начнется воспроизведение самого первого видео. И он тут же отключит звук или развернет монитор так, чтобы его не увидел никто из коллег или членов семьи. Или просто захлопнет крышку, клянясь себе при первой же возможности отформатировать нахрен жесткий диск. А потом все же не выдержит. И, закрывшись на замок в кабинете, внимательно просмотрит все файлы. И, уверена, его рука сама потянется к ширинке, чтобы в недоумении ощутить потяжелевший, готовый к повторению предлагаемого член. Чертыхнется, выматерится, возможно, грохнет об стену хрустальный бокал с виски. А потом все же расстегнет брюки и начнет наглаживать себя, откинув голову на высокий подлокотник любимого кресла. А второй рукой несколько раз сильно ущипнет собственные соски. И через пару-тройку минут борьбы с самим собой бурно кончит в кулак, задыхаясь от ненависти и наслаждения. Его мокрые, скользкие пальцы потянутся к кнопке “Delete” и… зависнут над ней.

В общем, что-то подсказывает мне, что, скорее всего, эти видео он никогда не удалит. Надежно запароллирует, спрячет в самые недоступные архивные папки, но не удалит. Чтобы тихими зимними вечерами смаковать воспоминания о запретном, остром, возбуждающем даже намеком на него приключении со сладкой госпожой Пилар.

А еще…

А еще ты когда-нибудь скажешь мне за это спасибо, маленькая, наивная жена-глупышка.

Тихий шорох за спиной заставляет меня обернуться. Но я не успеваю понять, что случилось, как меня накрывает непонятной темнотой. А от приглушенного мужского шепота по загривку пробегает дрожь.

– Не спеши, сладкая госпожа. Я только-только разогрелся.

И запястья обжигает холодком защелкнувшихся наручников.

Черт!

Похоже, что-то пошло не по плану!

Жги, Разведка!

– Малой, то, что кто-то считает твоей слабостью, не только можно, но и нужно обратить в силу, понимаешь? – так говорил Дед. А его я всегда слушал очень внимательно. Потому что умнее Деда в своей жизни мало кого встречал.