Я изменю тебе с… или Большая игра

– А еще я припасла для своего юного птенчика страпоны. О-о-о, их у меня много. Обожаю эти милые штучки. На любой вкус и цвет. Толстые и короткие, длинные и тонкие, ребристые, жесткие, мягкие, а для самых любимых мальчиков – очень толстые и очень-очень длинные. Хочешь попробовать?

Я вкладываю в обе руки по игрушке: в правую тонкую и длинную. В левую – очень толстую и очень длинную, дразня его одновременными крутящими движениями обеих, обильно смазанных лубрикантом.

– Держи и не вздумай уронить. Иначе я применю уроненную, сладкий.

И пусть старается удержать то, что так и норовит выскользнуть из захвата.

Похоже, парнишка начинает понимать, что яростное сопротивление бесполезно. Поскольку больше я не слышу ни рычания, ни рывков рук, от которых все это время легко сотрясалась массивная кровать.

– О, а еще у меня есть потрясающая коллекция колец, зажимов и утяжелителей для мошонки, прелестные анальные расширители и дизайнерские пробки. Ты какие предпочтешь – со стразами или с миленькими хвостиками?

Он лежит молча и не шевелясь. Какой чудесный, понятливый малыш.

– Но знаешь, какая игрушка для меня в этом наборе самая любимая? Ну, кроме плетки, конечно?

Он усилием воли заставляет себя успокоить даже дыхание.

А я снова тихо смеюсь в гарнитуру.

– Моя самая любимая игрушка – видеокамера, малыш.

И я включаю вибратор на полную мощность, одновременно нежно облизывая член по всей его восхитительной, горячей, бархатистой длине.

– Нет, нет, мой диковатый птенчик. Кончать я тебе не разрешаю. Я только начала один интересный рассказ про СВОЮ любимую игрушку.

Я беру со стола ведерко с подтаявшим льдом, в котором охлаждалось любимое шампанское, и бросаю на мелко подрагивающий в преддверии оргазма живот горсть льда.

– Жаль, что у тебя занят рот. Я бы предложила тебе выпить чудесного холодного шампанского, которое приготовила в честь нашей встречи.

С легким хлопком пробка вылетает из бутылки, и я наливаю себе полный бокал. Делаю пару глотков ледяного напитка. Превосходно. Потом отпиваю еще один и втягиваю в рот слегка обмякший член. Сочетание ледяной пузырящейся жидкости и горячего языка одновременно… м-м-м. А если пару раз нажать при этом кнопку?

– Хорошего понемногу, малыш. А то еще привыкнешь, – ласково шепчу я и слегка подтягиваю цепочку.

Я вижу, что он сдерживает себя из последних сил. И мне это нравится. Мальчик быстро учится. Очень перспективный. Ну очень.

– Так вот, о моей любимой игрушке. Надеюсь, ты не очень расстроишься, если я скажу тебе, что она включена с самого начала? Я успела с разных ракурсов снять твою шикарную попку и все процедуры, которые проделала с ней, пока ты был в отключке. Кстати, я там оставила несколько отметин. Уж прости, не удержалась, уж больно она у тебя аппетитная. Так бы и съела. Но не съела, только надкусила. И конечно же, камеры с разных ракурсов работают и сейчас. Люблю, знаешь ли, тихими зимними вечерами пересматривать своих любимых сладких мальчиков. Кстати. Я не жадная. И с удовольствием перешлю прекрасно смонтированный полнометражный фильм твоей жене. Твоей милой глупышке-жене, которая сейчас наверняка в растерянности бродит где-то там по улицам, безуспешно пытаясь понять, куда делся ее ветренный муженек.

Ага. Все-таки проняло.

Он с утроенной силой начинает биться в захвате наручников и что-то нечленораздельное рычать сквозь кляп. Однако игрушки держит крепко.

Но я лишь увеличиваю громкость в его наушниках.

– А хочешь сделку?

Он последний раз дергается, и даже сквозь надетое приспособление я слышу правильный вопрос. Почти правильный. И нежно мурлыкаю:

– Какую?.. а дальше?

Он умудряется промычать нечто похожее на “госпожа-сука-Пилар”.

Ладно, сделаю вид, что не услышала того, что посередине.

– Знаешь, все эти приспособления мне немного наскучили. Холодные, пластмассовые, ненастоящие какие-то. Механизмы, одним словом. Нет в них огонька, хотя есть электричество. Нет задора. В общем, нет души. Нет шелковистого огня настоящего мужского виртуозного языка, который лучше любого вибратора может доставить настоящее наслаждение настоящей женщине, согласен?

Он явно напряженно вслушивается в каждое мое слово.