«У меня вот такая к тебе просьба, необычная. Небезызвестная Женя Гинзбург выдает здесь себя не за то, кем она была, и мне хотелось бы получить от тебя разъяснение по этому поводу, справку, хотя бы в виде впечатления. Я ее и сам немножко помню и знаю, но очень мало. Привет Нине Владимировне. Жду вас обоих в Москву. Ваш, твой В. Шаламов». Из письма от 1 марта 1965 года.
В жизни и судьбах Е. Гинзбург и В. Шаламова больница на Беличьей сыграла определенную роль. Для Шаламова, пожалуй, в большей степени: больница выходила его, поставила на ноги и два года он был вдали от общих, читай — тяжелых работ, вдали от колючей проволоки (таков феномен больницы на Беличьей), от конвоя, голода, холода и произвола. Шаламов оставался на Беличьей до конца 1945 года — начала 1946-го.
Бегство Гинзбург на Беличью и обретенный там приют спасли ее от общих работ — лесоповала, открытого грунта, известковых выработок. И трудно сказать, как могла бы сложиться ее судьба.
Больница на Беличьей — уникальное, атипичное явление лагерной Колымы. Склонен думать, что беличевский период лагерной эпопеи Гинзбург был самым сытым и комфортабельным, во всяком случае. 1946 год Женю застал на Беличьей.
Пересечения
С Женей Гинзбург после Беличьей я тоже встречался. В Магадане в пятидесятые годы. Она тогда уже освободилась из лагеря, в Магадане жила, работала воспитателем в детском садике. Она вышла замуж за врача Антона Яковлевича Вальтера, немца-колониста, судя по слухам, арестованного с последнего курса медицинского института. В начале сороковых годов, еще будучи заключенным, он работал врачом лагеря на Таскане. Это недалеко от Эльгена. Уже тогда ему очень нравилась Женя. Он ходил пешком с Таскана на Эльген, чтобы только увидеть ее.
Вальтер был славным приветливым человеком, верующим католиком. Последние годы в Магадане, до отъезда во Львов, Вальтер работал доверенным врачом городского отдела Госстраха и одновременно занимался частной гомеопатической практикой.
У Жени Гинзбург было два сына. Старший сын Алеша — от первого мужа — врача Федорова, преподавателя Первого ленинградского мединститута. В Ленинграде его и отца застигла война. В автобиографической повести «Крутой маршрут» материнской тоски и тревоги больше отдано Алеше, нежели Васе. В повести первого мужа, доктора Федорова, Гинзбург называет ленинградским родственником. Вася от второго брака. Второй муж Гинзбург — Аксенов, крупный партийно-советский работник в Казани, тоже был арестован. После ареста его родители взяли Васю к себе.
Когда Е. С. освободилась и обосновалась в Магадане, старики потребовали, чтобы она забрала Васю, так как справиться с ним они уже не могли. Дальстрой долго не давал разрешения на приезд сына. Кто-то из отпускников Васю привез в Магадан. В Магадане Вася закончил среднюю школу номер один, в которой училась и наша дочь, но в другое время.
Вася Аксенов позже стал известен как писатель Василий Аксенов, писатель оригинальный и талантливый.
...В одну из встреч в Магадане Е. С. уговорила меня зайти к ним, поглядеть на житье-бытье. Они жили тогда в доме барачного типа на границе Магадана и пригорода Нагаево. Осталась в памяти большая квадратная слабо освещенная комната. Е. С. познакомила меня с дочерью Тоней. Хрупкая беленькая девочка сидела за пианино, когда мы вошли. Наш разговор с Е. С. был обывательским, незначительным, мало интересным нам обоим.
Позже мы встречались в Москве, в первый раз в 1973 году, когда мы с женой в Москву уже переехали. Е. С. жила на Красноармейской, 23, через два дома от нас.
Евгения Гинзбург в кругу интеллигенции уже была известна как автор «Крутого маршрута», ходившего по рукам и изданного за рубежом на многих языках. Она жила в однокомнатной квартире. В доме у нее прочитал первую часть «Крутого маршрута». Второй части она не показала мне, сказав, что вторая часть еще не закончена.
Однажды при встрече я вспомнил Беличью. Е. С. отозвалась как-то раздраженно, досадливо, заявив, что и была-то на Беличьей всего пять месяцев и хорошего ничего не видела, и поместили ее при туберкулезном отделении, где она, сестра милосердия, рисковала заразиться чахоткой...