Я - хищная. Пророчица (СИ)

Наконец, даже Рите надоело нянчиться со мной. Похоже, в их с Филиппом отношениях не все было гладко, и она в основном занималась тем, что наводила порядок в доме. Так она отвлекалась от проблем, забывала о них. Глупая. От проблем нельзя спрятаться. Я пыталась – не вышло.

Я помню день, когда сняли бинты. Как не смогла сдержать слез при виде уродливых лиловых шрамов на запястьях. Вечное напоминание – теперь оно навсегда со мной. Но самые глубокие шрамы – внутри. Хорошо, что их не видят окружающие.

Найти Глеба оказалось проще, чем я думала. Одна девушка из тусовки на гаражах дала адрес.

– Достоевского, дом тринадцать, квартира пятьдесят три.

Добралась я быстро, минут за двадцать. Остановилась у подъезда перевести дух. Сердце стучало, как сумасшедшее, в голове образовался кавардак из мыслей. Что я скажу ему? Все банально и ситуацию не спасет.

Поднималась не на лифте, чтобы собраться с духом, и к третьему этажу заметно устала. Мучивший последние две недели токсикоз усилился, тошнота стала почти невыносимой, и я положила в рот мятную конфету. Помогало мало, но хотя бы отвлекало немного.

Заветная дверь, обитая черным дерматином, косилась недоверчиво и враждебно. Звонок расположили так высоко, что с моим ростом я еле до него дотянулась. С первой попытки дверь никто не открыл, и я повторила еще раз, затем еще. «Окажись дома, только окажись дома», – шептала, как заклинание, боясь, что слова так останутся невысказанными, а тревоги не найдут выхода.

– Никого нет! – послышался, наконец, голос из-за двери. Злой. Несчастный. Даже не видя Глеба, я могла сказать, насколько он подавлен.

– Глеб, это я, – произнесла я и прислонилась лбом к разделяющему нас дверному полотну. Выставила ладони, словно могла таким образом разрушить границу, проникнуть в квартиру и дотронуться до него – такого близкого и далекого одновременно. – Пожалуйста, открой...

Ответом мне была тишина. Обреченная. Устрашающая.

А потом замок щелкнул, и я увидела его.

Трехдневная щетина покрывала обычно гладко выбритое лицо, брюки были смяты, волосы взъерошены, но больше всего поражали глаза. Мутные, пустые и безжизненные.

– Глеб...

– Что ты здесь делаешь? – безразлично спросил он. – Тебе нельзя здесь находиться.

– Плевать я хотела на всякие там «нельзя»! – сказала я и решительно протиснулась мимо него в помещение.

Такого беспорядка я в жизни еще не видела. Квартира завалена мусором: пачки от чипсов, бумажки, пивные бутылки. Бутылки с чем-то покрепче. Из мебели в комнате – только диван, а на нем – гора пакетов и грязные тарелки.

– Глеб, – выдохнула я. – Зачем ты это делаешь?!

Он так долго боролся с собой и сдался. Впрочем, я его понимала: если бы не беременность, сама не знаю, что было бы со мной сейчас.

– Это не самая страшная из бед, – пожав плечами, сказал Глеб, но бутылки все же собрал в пакет. Туда же отправились одноразовые тарелки с присохшим кетчупом и остальной мусор с дивана. – Учитывая обстоятельства...

– Какие к чертям обстоятельства?! – вспылила я. – Я жива и здорова. Ты спас мне жизнь, и заливаешь это алкоголем?

– Я больше не атли, Полина. Тебе нельзя быть здесь. Лучше уходи, пока никто из племени не пронюхал, где ты провела время.

– Плевать! Ты, в самом деле, думаешь, я оставлю тебя?

Он думал. Решил, что я брошу его, потому что действуют дурацкие законы хищных.

Медленно, словно это причиняло невероятную боль, Глеб опустился на низенький диванчик. Спрятал голову между коленями и накрыл руками. Готова была поспорить, что он плачет.

Подошла к нему и села рядом, затем погладила по голове. Но когда он поднял на меня глаза, они были сухими.

– Я все исправлю, слышишь! – пообещала я.

– Ни я, ни мои дети, ни их дети никогда не станем атли, – сказал он тихо. – Никогда...

– Потомки великого Арендрейта – братья Ирмен и Джан тоже отреклись во времена великой войны с охотниками. Но Ирмен вернулся в племя – Первозданные восстановили его связи с родными.

– Первозданных никто никогда не видел, Полина.

– Ошибаешься. Андрей видел.

– Зачем охотнику помогать тебе? – с сарказмом спросил Глеб, сбросил мою руку и встал. Я буквально видела, как прогнулся под непосильной ношей воин атли. Он все еще был для меня атли, чтобы там ни случилось.

– Обещаю... – начала я, но он перебил. Резко приблизился, присел на корточки и обхватил мое лицо ладонями.

– Не смей ничего делать, слышишь! Если кто-то из племени узнает, что мы виделись, тебя будут судить. Таков закон.

– Я найду Первозданных, – упрямо сказала я.

Глеб закрыл глаза. Когда открыл их, я снова увидела своего лучшего друга. Он постучал кулаком мне по лбу и пробурчал:

– Ты чуть не умерла, а мозгов не прибавилось.

– К сожалению, это не прибавляет мозгов.

Глеб снова присел на диван и взял мою руку. Впервые с того злосчастного дня мне было хорошо. Жизнь налаживалась – нельзя просто оборвать все из-за несчастной любви. У меня была семья, друг и кое-что во мне. Вернее, кое-кто, и он очень хотел родиться.

– Он все спланировал заранее, – хмуро сказал Глеб.

– Что?

– Влад. Он позвонил мне. Сказал: приезжай и смотри, но совсем не для этого меня звал.