Я - хищная. Пророчица (СИ)

Теряясь в огнях мимо проезжающих машин, пространство расплывалось огромной кляксой. На лобовое стекло липли белые мухи снега и тут же стирались синхронно двигающимися дворниками. Мысли плыли, сползали тающей снежной кашей с онемевшего сознания. Осталась лишь одна – въелась в душу кричаще-красными неоновыми буквами, и от того было еще больней.

Он сделал это.

Последняя стена сомнений рухнула, и внутрь хлынула сжигающая лава. Душа пузырилась, горела в агонии, уродовалась жестокой правдой.

Вспомнилась недавняя просьба Глеба, почти мольба: беги, Полина!

От себя не убежишь. Никогда. Очевидно же: я снова ошиблась. Наверное, проще никому не верить, подозревая в каждой произнесенной фразе скрытый смысл. Пропитаться цинизмом, как бисквит сиропом, плеваться сарказмом, не доверять даже самым близким, постоянно ожидая подвоха.

Я так не умела, да и учиться не хотелось.

И если мир хищных таков, каким мне показал его Влад, то я не желала в нем жить. Все просто – нужно расхотеть жить. Ведь кроме Глеба, у меня, по сути, никого и нет.

Рита будет плакать...

Влад придумает что-нибудь, ведь судить его теперь проблематично. Победителей не судят.

Постепенно звуки отдалялись, а я расслаблялась, отдаваясь течению, закрыла глаза и уснула.

Вода в хельзе очень теплая. Песок – так вообще горячий, греет спину, и постепенно холод отчаяния уходит, сменяется спокойствием и смирением. Наконец, все закончилось.

Мертва.

Я в хельзе, на востоке, и больше никому не будет дела до кена пророчицы. Я отдала его, и отныне свободна.

– Не весь, – возражает моим мыслям темноволосый мужчина средних лет и почесывает аккуратно подстриженную бородку. Теплые карие глаза прищурены и сморят лукаво, а в уголках притаились хитрые морщинки. От него исходит невероятно сильная энергия, она окутывает, успокаивает, и мне хорошо. Рядом с ним не нужно бояться. Нет боли, обид и разочарований. И почему-то хочется петь. – Ты должна проснуться, Полина.

– Не хочу. Здесь хорошо.

Я сажусь и смотрю на небо.

Солнце медленно сползает к горизонту, пряча большой красный бок в спокойной глади широкого озера, по воде идет рябь от слабого теплого ветерка, он касается моего лица, и я жмурюсь от наслаждения, как довольная сытая кошка.

– Ты не мертва. И это все снится тебе, – говорит незнакомец и хмурится.

– Тогда я не хочу просыпаться.

На небосводе оживают звезды, медленно проявляясь на постепенно темнеющем полотне. От солнца остается размытый, едва различимый след на горизонте. Скоро и его слижут волны. Озеро уснет, а я буду сидеть и слушать тишину.

– Но ты должна. Нужно беречь тех, кого любишь.

Я поворачиваю голову. Мужчина смотрит вперед, в сторону горизонта. Больше не улыбается, но лицо сохраняет безмятежность и покой. То, чего мне так не хватало при жизни. То, что я обрела здесь.

– Беречь от чего?

Он смотрит на меня, улыбается, касается руки. И вдруг я понимаю: я дома. Рядом с ним не нужно прятать настоящее лицо, скрывать эмоции – напротив, можно выплеснуть их, очиститься. Открыться.