Я - хищная. Пророчица (СИ)

– Будет трудно, больно, иногда непереносимо. Но ты должна быть сильной. – Его ладонь с нежностью касается моей щеки, стирая слезы. Глаза лучатся заботой и лаской. – Нужно вернуться, Полина.

– Кто ты?

Он не отвечает, встает и входит в воду. Светлая рубашка отчетливо выделяется на фоне ночного неба, рукава колышутся ветром. Мужчина идет, медленно погружаясь – и вот вода уже почти полностью покрыла его, когда рядом раздается знакомый голос:

– Ты не спрячешься тут.

Захлебываясь страхом, инстинктивно отползаю, оставляя на песке ярко-красные отпечатки.

Нет-нет, это мой сон! Убирайся!

Но Влад все еще здесь, подходит ближе, глаза горят безумием. Склоняется надо мной и резко кричит:

– Проснись!

Я открыла глаза. Яркий свет ослепил, пришлось зажмуриться, а затем долго привыкать. Зеленую палату клиники Кирилла я узнала сразу, попыталась встать, но тут же упала на подушку. Слабость была непреодолимая. Все тело, как вата – словно лишено костей и мышц и наполнено каким-то желе.

Рядом со мной сразу же оказалась молоденькая медсестричка, начала поправлять трубочки и капельницы и усиленно смотреть на приборы.

– Глеб, – позвала я, ища глазами друга.

– Тише, – ласково ответила девушка. – Я позову Кирилла Алексеевича.

Ее не было несколько минут. Все это время я просто смотрела в окно. Хмурый зимний день, больница...

Зачем меня спасли? Не лучше ли было остаться там, в хельзе или во сне, похожем на хельзу? Сидеть на песке, говорить с приятным мужчиной, купаться в теплой воде прозрачного озера.

– Полина? – Взгляд лекаря атли взволнованный, тревожный, сделал еще хуже. Жалость я не смогу перенести. Все, что угодно, кроме жалости.

– Позови Глеба, – упрямо прошептала я и отвернулась.

– Ты не можешь... – Он запнулся. – Не имеешь права произносить его имя.

Я закрыла глаза, понимая, что плачу. Тело предавало – с каждой секундой все больше отказываясь подчиняться. Голова горела огнем, запястья откликались ноющей болью – постоянным напоминанием о совершенном ритуале.

– Вытащи их, – прошипела, разозлившись. – Вытащи чертовы капельницы! Не хочу, не буду...

Забилась в истерике, Кирилл что-то кричал, затем появились люди...

Перед глазами поплыло – то ли от слабости, то ли от лекарства. Я пыталась бороться, злиться, но в итоге беспамятство одолело, и я сдалась.

Больница, капельницы, уколы... Зачем? Я любила его, а он чуть не убил меня. Сознательно. Так что осталось? Вспомнился добрый взгляд человека из сна. Интересно, он существует, или я придумала его, чтобы самосохраниться, не сойти с ума? Последнее удавалось с трудом. Очень хотелось увидеть Глеба, а его не было.

Глупые законы! Если умру, даже не попрощаюсь с ним.

Лучше мне не становилось, несмотря на лекарства и заботу Кирилла. Наверное, чтобы выздороветь, нужно желание, а его не было. Совершенно.

Рита постоянно плакала у моей кровати. Я любила сестру, но в такие моменты едва сдерживалась, чтобы не прогнать ее.

Влад чуть не убил меня.

Зачем тогда отпустил нас? Непременно, чтобы мучиться. Ни я, ни Глеб теперь не сможем оправиться никогда. Да, несомненно, отличная месть. Влад остался в выигрыше, а еще и суперспособности получил.

Как же я ошибалась!

За окном декорации не менялись – то же хмурое небо и снег. Все для Влада. Ну и пусть! Пусть забирает себе весь мир, раз он ему так нужен. Живет в нем, правит им, хоть съест его целиком.

– Полина, ты должна бороться, слышишь! – сказал Кирилл поздним вечером, присаживаясь на край больничной койки. – Должна помочь мне. Я знахарь, но не всесилен.

– Не хочу, – ответила я сухо. – Ты не сможешь уговорить меня, так что уходи.

– Понимаю, сейчас тебе трудно, но ты жива. И жив еще кое-кто.

– Если ты имеешь в виду Влада, то...

– Я не о нем сейчас. – Теплая ладонь легла мне на живот, осторожно поглаживая. – Я о том, кто живет внутри тебя, Полина.

Я ошеломленно посмотрела на него, не веря собственным ушам. Нет, не может быть! Жизнь не шутит так жестоко. Лицо Кирилла более чем убедительно опровергло эту теорию.

– У тебя будет ребенок. Девочка.

Пристально посмотрела ему в глаза – нет, не придумывает. Значит, правда...

Впервые за эти дни я пошевелилась. Подняла перебинтованную до локтя руку и положила поверх широкой кисти Кирилла.

– Ребенок... – прошептала, и лекарь кивнул. – Откуда ты знаешь, что это девочка?

– Я же знахарь, – снисходительно улыбнулся Кирилл. – Моя работа – видеть.