Я – хищная. Возвращение к истокам (СИ)

Мы сидели на лавочке, почти у самого конца аллеи. Вернее, Эрик сидел, а я полулежала у него на руках, с ног до головы укутанная в мохнатый плед. Аллея замыкалась непростительно запущенным садом – деревья и кусты сплелись ветвями, пытаясь выжить, заглушить друг друга, отобрать лишний кусочек света и тепла. Сплетения эти, припорошенные снегом, ночью выглядели особенно зловеще, а если учесть недавнее видение…

Я вздрогнула.

– Что ты видела?

Вопрос осторожный, но в голосе – настойчивость вождя. Необходимость знать. Анализировать. Каждая минута неведения приближает нас к опасности – Эрик выучил это правило давно.

– Я…

Запнулась, впервые не зная, что сказать. Соврать? Придумать? Или, может, выдать правду, и пусть Эрик решает, как этой правдой распорядиться? В конце концов, самого Хаука мы еще не видели. Возможно, он не так страшен, каким вижу его я. Подумаешь, охотник! Сколько их было – молодых и древних? Совсем недавно целая армия бежала, сверкая пятками. Возможно, и этот…

Невозможно. Нельзя себе врать – Хаук не побежит.

Но ведь это не наша битва! Херсир тоже вернулся, вот пусть он и…

– Полина?

Настойчивый взгляд, и ложь сама вырывается в мир:

– Не помню. То есть… Смутно все. Там была Лив и Хаук. У него жуткие светящиеся щупальца, метров по двадцать каждое. Их много, они…

Слезы соленые и холодят щеки, покрывают коркой кожу. Почему бы не дать мне отдохнуть? Почему, черт возьми, нельзя понять, что мне больно?! Страшно. И жить… жить хочется. Очень.

Злость захлестнула – на себя саму, за то, что хороню себя раньше времени. Видения – не стопроцентная гарантия событий.

Видения – нет. А слова Барта?

И вот я злюсь уже не него. Я же к нему, как к отцу… Доверяла, а он… Он просто готовил меня к жертвоприношению. Методично, аккуратно выписывая на душе ритуальные узоры смертницы.

– Хорошо, не надо говорить, – шепнул Эрик мне в волосы, обнимая крепче, окутывая теплом. – Мы справимся, слышишь?

Слышу. Только веры нет. Паника захлестывает, отдается дрожью в теле. И нигде больше не осталось безопасных мест.

Шорох в кустах заставил буквально выпутаться из объятий, вскочить на ноги. Ничем и никем не поддерживаемый плед свалился с плеч в снег, плечи обдало промозглым декабрьским ветром. Я спряталась за спиной у Эрика, который тоже встал и уставился в темноту.

– Кто здесь? – резко спросил он, а через секунду из кустов на дорожку вывалился человек.

Он был чумаз. Растрепан. Худ. Сильно горбился и держал руки в карманах, шарил, будто пытался что-то там отыскать. Волосы незнакомца свалялись и топорщились во все стороны лохмами. Из дырки в рукаве пучком торчал пух. На осунувшемся лице, испещренном морщинами, отражалась решительность и азарт.

Он зыркнул на нас узкими, глубоко посаженными глазками и гордо сообщил:

– Я зашел с тыла!

Неожиданно. Если он собрался на нас напасть, то это просто забавно. Что я и продемонстрировала нервным смешком.

– Хорошо, – кивнул Эрик, слегка расслабившись. – А ты кто?

– Тебе ли не знать, – надменно ответил мужчина и прищурился. – Только больше ты меня не обидишь. Не в этот раз.

– И в мыслях не было. Я вообще тебя… Постой-ка!

Эрик шагнул к нему, оставляя меня одну, лишая защиты и покровительства. Ветер мазнул по плечам, вызывая дрожь, и я машинально подняла упавший плед. Закуталась в него, как в защитную мантию.

Напрасные опасения – незнакомец опасным точно не выглядел. Скорее, потерянным и несчастным. А еще… пустым. Я уже видела такое и не раз. Впервые – в беседке в городском парке, когда я и Влад… и наполненные слезами глаза ясновидицы Тани… и радуга. Потом на Тибете – тот ясновидец называл себя принцем и обещал, что всех нас покарает. И кульминация – краски и холст, обреченность на лице Эрика, когда Лидия цеплялась за его рукав…

Догадка осенила, как всегда, внезапно. Впрочем, Эрик понял на минуту раньше меня. Склонился к буквально сжавшемуся в комок найденышу, навис над ним и спросил:

– Ты – Гарди?

Незнакомец нерешительно кивнул, отступил на шаг и, споткнувшись о торчащий из брусчатой дорожки камень, упал на пятую точку. Эрик протянул ему руку, но ясновидец ее не принял – решил подняться сам. Упираясь ладонями в снег и не сводя с Эрика испуганного взгляда, отполз на несколько шагов назад и неуклюже встал.

Подумать только, Первый! Настоящий и такой… нелепый. Испуганный. Потерянный. Что он делает в саду скади?

– Идем в дом, – благодушно предложил Эрик и улыбнулся, словно боялся спугнуть неожиданного гостя. – Здесь холодно. А там обогреешься и расскажешь, на кого ты тут с тыла нападать собрался.

– Нет-нет-нет! – решительно запротестовал Гарди и замотал головой. – Все будет не здесь и не сейчас. Не так… Там. – Он указал рукой в сторону дома. – Глупая девчонка порвет колпак, и никто вас не спасет. Вас… нас… – захихикал и прикрыл ладонью рот, а с рукава опадали лохмы снега, пачкая полы куртки. – Вот дура, кто же бьет изнутри!

– Тот, кто хочет выбраться? – предположил Эрик.

– Тебе не выбраться точно.