Я – хищная. Возвращение к истокам (СИ)

И перевел взгляд на меня. На миг показалось, он притворяется и абсолютно нормален, а спектакль этот разыграл специально для нас. А на самом деле Гарди знает, что мне суждено умереть. Знает и посмеивается про себя.

Впрочем, через секунду ясновидец снова выглядел растерянным и жалким. И тут мне подумалось: Лидия! Мысль-вспышка. Нет, не то ее предупреждение, о котором я благополучно забыла. Она сама. И способ, которым мы ее вернули.

– Эрик! – схватила мужа за рукав. – Мы можем попробовать излечить его! Наполнить моим кеном, как Лидию. Возможно, тогда…

– Хаук уйдет, – закончил он за меня. – Ты умница!

И повернулся к Гарди, пытаясь ухватить, но тот, несмотря на видимую неуклюжесть, прытко отскочил в сторону и ненавидяще на меня посмотрел. Несчастное лицо исказилось злостью и, показалось, он сейчас на меня с кулаками бросится – таким яростным был его взгляд.

– Ты! – почти завизжал он. – Это все из-за тебя. И Херсир тогда, и Хаук… Зачем, скажи, на милость, мне все это терпеть? Ты когда-нибудь ответишь или так и будешь молчать? Кому все это нужно?

– Никому, – согласился Эрик, ловко хватая Гарди за шею и притягивая к себе. Ясновидец испуганно рванулся в сторону, но Эрик прижал его крепче и успокаивающе зашептал:

– Тише, тише. Скоро все закончится. Потерпи.

По морщинистому, тусклому лицу Гарди потекли слезы. Костлявые, опутанные кольцами ревматизма пальцы вцепились в руку Эрика, пытаясь сбросить, освободиться от пут. Тщетно. Физически Эрик намного сильнее, держит крепко и ни за что не отпустит такую ценную добычу.

И он сказал правду: если повезет, скоро все закончится. Я очень постараюсь вылечить Первого, и тогда Хауку не будет смысла убивать нас – причина мести исчезнет, канет в небытие.

Жаль, что Гарди был иного мнения…

– Тик-так, тик-так, – не обращая внимания на слезы, бормотал он, уже не пытаясь выбраться из удушливых объятий моего мужа. – Слова-бритвы, слова-ножи. Прошлое убивает… И тебя убьет.

– Прошлое не убивает, – ласково возразил Эрик, ослабляя хватку, обнял Первого за плечи, решительно подталкивая в направлении дома. – Идем, ты совсем околел тут.

– Посмотрим, как оно не убьет тебя! – Он резко вывернулся, потянулся вверх и положил ладонь Эрику на лоб.

Время, казалось, остановилось. Падало, кружась и смешиваясь со снежинками, и замедленно стучали воображаемые часики, повторяя голосом Гарди.

Тик-так. Тик-так.

Тик.

Так…

А потом схлынуло. Время встрепенулось и понеслось галопом. Эрик отпрянул, нахмурился, вглядываясь в лицо Первого ясновидца, будто ища на нем…

Что?

Неужели… Нет-нет, только не мое видение! Мне нужно подумать, решить, что с этим делать, а если Эрик будет в курсе, то запрет меня. Снова поставит вокруг дома удушливую защиту. Будет шушукаться с Владом и Мирославом, улыбаться, будто все в порядке, а если заикнусь… В этот раз он не позволит мне выбраться, даже если захочу. Круглые сутки станет охранять и…

Эрик мазнул по мне взглядом. Колючим, холодным, а ветер, будто слушаясь его, хлестнул по щеке, опалил морозом плечи, вполз за воротник, и я поежилась. Бледное лицо, сжатые в узкую полоску губы, прозрачные глаза, пронизывающие насквозь…

Гарди хитро ухмыльнулся и отступил на шаг, наблюдая за Эриком с явным удовольствием. Но Эрик о нем забыл. Эрик смотрел на меня.

– Что?..

Зашуршали, трескаясь, ветви у нас над головами, струшивая снег прямо за шиворот. Серое небо выпустило на волю серп молодой луны. Его окружили темные тучи, как стая волков – дичь.

Почему-то я сама себя почувствовала дичью.

Эрик сглотнул и закрыл глаза. Сжал кулаки, будто боялся что-то выпустить. Словно, если выпустит, весь мир перевернется, разлетится на осколки. А когда он открыл глаза, на меня больше не смотрел.

– Помнишь, – спросил он глухим, гулким голосом, от которого у меня по спине поползли неприятные мурашки, – после случая с Гектором ты сказала, что я могу задать любой вопрос, и ты ответишь правду?

Я машинально кивнула, а потом, осознав, что он все равно не видит реакции подтвердила хриплым “да”.

Гарди с довольным видом потоптался на месте, отчего снег под подошвами его растоптанных ботинок, противно заскрипел.

– Скажи, есть ли у тебя… секрет от меня, Полина?

Есть.

Секреты есть у всех, но у меня большой, а если большой, это уже считается предательством. Или нет?

– Секрет?

Голос противно дрогнул. Выдал и страх, и волнение, и безумное желание развидеть то, что я увидела на крыльце. Меньше знаешь – крепче спишь. Любая мало-мальски одаренная пророчица согласится с этой пословицей.

Эрик снова на меня посмотрел. Лучше бы не на меня – на снег, на притихший внезапно сад, на Гарди, в конце концов. Но пронизывающий, почти презрительный взгляд предназначался мне.

Нужно признаться. Сейчас. Чистосердечное признание, как говорится, смягчает наказание. Странно, но слова смешались в голове в кашу, и нужные никак не находились. Ну не говорить же, в самом деле: “Эрик, я скоро умру”. Как-то… глупо.

Я сглотнула.