Я хочу, чтобы ты умерла

Учитель говорил что-то про экзамены и шпаргалки, но я не могла сосредоточиться на его словах. Из-за неконтролируемого страха я едва дышала. Так всегда проходили наши совместные уроки. Целый час я сидела словно на иглах, желая поскорее исчезнуть отсюда.

Мне нельзя сидеть рядом с ним, нельзя смотреть на него, нельзя перешагивать его подножки.

Если толкнёт, я не стану вставать.

Ударит – промолчу.

В нашем с тобой замке, Наоми. Ему можно полить всё бензином и поджечь.

Гори. Гори.

Он – рука, которая может бросить мне петлю на шею и подвесить. Наши судьбы связаны, и с этим ему уже ничего не сделать. Я подношу ручку к краю тетради и пишу маленькую букву.

"К" 

Глава 4. Хейли.

Я резко просыпаюсь, втягивая воздух. Первые пару секунд я не могу прийти в себя, боясь встать с кровати и включить свет.

Он стоит на пустой дороге. 

В голове снова разносится крик.

– Поверни! Поверни! В этот раз сверни вправо.

Но нет, ничего не изменится, никогда. Даже если бы я могла повернуть время вспять, автомобиль не остановить, алкоголь не вывести из организма. Нас с Наоми нельзя вытащить из этой машины.

Я медленно падаю на кровать, роняя себя и желая разбиться.

Я боюсь вспоминать как выглядит этот ребёнок.

Кричите мне его имя под окнами, снова закидывайте двор фотографиями. Я не хочу знать как он выглядит.

То, что случилось, никогда не изменить.

Я не могу ходить по чужим домам, закидывая пороги фотографиями Наоми. У меня нет права доказывать всем, что она не виновата.

Пусть вся ответственность будет на мне.

Я не хочу руки, испачканные по запястья в чужой крови! Желаю её по локоть, мне мало, ясно? Мало.

Пусть синоптики возненавидят дожди, а правительство задумается о сухом законе.

Наоми была подростком.

Она всего лишь ребёнок, который так же стоял на дороге.

Я только прошу оставьте мою семью в покое. Мама больше не должна очищать двор по ночам, а фотографии хранить на нижней полке.

В большом шкафу я пряталась в детстве от папы, а сейчас там прячутся сотни фотографий того ребёнка.

– Наоми, ты только туда не заглядывай. 

Когда в коридоре слышатся тихие шаги матери, я сразу же перестаю плакать и поворачиваюсь к окну, стирая с лица слёзы. По стеклу скатывались капли дождя, и я закрываю глаза, мечтая больше не встать с кровати.

* * *

– Доброе утро, сегодня мне нужна машина. Я отвезу тебя в школу, а потом заберу, хорошо?

Я улыбаюсь ей и киваю. Мама стояла у плиты, выкладывая омлет в пустую тарелку.

– Сегодня поможешь мне вечером? – она произносит это тихим голосом и отводит взгляд в сторону. – Я хочу перебрать старые вещи.

Мама двигает ко мне тарелку и садится рядом. Усталость совершено не шла её лицу, хоть она и старалась скрыть это косметикой.

– Хорошо, только после… – я замялась немного, делая быстрый глоток чая. – После того, как побуду немного с Наоми.

Выражение её лица сразу же меняется и она натягивает улыбку, быстро кивая.

– Ладно, поспешим, мне нужно сегодня раньше попасть на работу.

Мы молча ехали в машине под тихую песню, которая создавала некое напряжение между нами. Каждый раз, когда я находилась поблизости с мамой, нам было некомфортно даже смотреть друг на друга, но я уверяла себя, что это временно.

В школе я подхожу к своему шкафчику, беру спортивную форму и спешу в раздевалку. Не думаю, что в такую плохую погоду тренер проведёт занятие на улице.

Снова игра в волейбол, которая будет длиться почти час. Отлично.

Не о таком утре я конечно мечтала.

– Зачем ты вышла на поле, если не можешь даже принять мяч руками?

Кэтрин кричала на меня, привлекая всеобщее внимание. Я сжала губы, чувствуя во рту вкус железа.

Стало тошно.

От смеха вокруг меня и от собственной крови.

Маленький вдох и взгляд на учеников, которые стояли на поле. Голова начинает немного кружиться, в глазах темнеет, а дыхание становится каким-то чужим.

Держись. Держись. Только не падай.

Если сейчас покажешь страх, будет хуже. Злодеи только этого и ждут.

Выжидают, что я сдамся и заплачу, но этого не будет, никогда.

Я быстро прихожу в себя, когда учитель громко кричит, заставляя всех вернуться к игре. Он поворачивается ко мне и смотрит, немного хмурясь, отчего на его лбу появляется пара морщин.

– Сходи в раздевалку, там за углом… смой кровь.

Я киваю и молча иду, медленно передвигая ноги. На двери весит табличка, указывающая на то, что раздевалка мужская, но снова идти через всё поле я не могла.

Не хотела останавливать игру и бежать, стараясь не получить ещё один удар мячом.

Я даже не стала стучать, просто вошла и быстро направилась к раковинам, проходя мимо пустых рядов со шкафчиками и лавками.

Двумя руками я облокачиваюсь на раковину и смотрю как кровь капает с носа, пачкая белую плитку. Голова снова начинает кружиться, а звуки вокруг пропадают. Я тянусь, чтобы включить воду, но сил не хватает и руки подкашиваются.

В рёбрах чувствуется острая боль при падении на холодный пол. Словно яркая вспышка.