Я хочу, чтобы ты умерла

В раздевалку кто-то забегает, громко хлопая дверью. Я не вижу лица и могу разглядеть только чёрные кроссовки. Парень останавливается возле меня, а я медленно вдыхаю, пытаясь не подавиться собственной кровью. Из последних сил я протягиваю руку и тянусь к человеку, чтобы попросить помощи.

Но никто не поможет. Мне даже на себя надеяться нельзя.

На мою протянутую руку легонько наступают кроссовками и придавливают к полу. Человек, который забежал в раздевалку, медленно присаживается на корточки. Он смотрит прямо на меня, не отворачиваясь, а я пытаюсь отползти назад, но ничего не выходит.

Я замечаю улыбку на его спокойном, бледном лице.

Он питается моей слабостью и просит дать ещё больше.

– Тебе больно, Хейли?

Глава 5. К.

Боль, которую я причинил Хейли, не дала того желаемого спокойствия. Мне нравился этот испуганный взгляд, нравилось наступать на её дрожащую руку.

При виде крови на лице Хейли я напрягся. Меня разозлило, что эту незначительную боль принесла выскочка Кэтрин. Я хотел сделать всё сам. А она нарочно целилась в неё мячом, постоянно поглядывая в мою сторону.

Чего ты ожидала? Одобрения?

Мне плевать, отвернись.

После ухода Хейли я последовал за ней в раздевалку. При виде лежащего, беспомощного тела, которое тянуло ко мне руку, я остановился на секунду, получая какое-то больное наслаждение.

Мало, Хейл.

Мне мало этого, а тебе недостаточно одного удара об ледяной пол.

Когда я наступил на её руку, внутри проскочила мысль: Как далеко я смогу зайти?

А эти голубые глазки, которые открыто смотрели на меня, обнажая все страшные мысли, выводили из себя.

Я хотел чего-то ужасного. Я боялся. Действительно боялся сойти с ума, погружаясь в этот голубой огонь. Когда-то в прошлом я горел ею, замечал среди огромной толпы людей. И сейчас замечаю, но только с одной целью: поймать её и схватить за хрупкие запястья.

Но я вышел. Оставил её там и исчез. Пусть выбирается из своего ада сама. Я не позволю помогать Хейли, никто не подаст ей руки. Никто не спросит в порядке ли она.

Я лежал в кровати, почти не двигаясь.

Пустота.

Такая звенящая и… давление.

Давление внутри, которое нагружало мои плечи огромным грузом ответственности перед мамой. Я не мог что-то сделать, потому что обещал ей оставить всё на своих местах.

Я взял пульт от телевизора и переключил надоедливую песню по музыкальному каналу. Заиграла весёлая мелодия, и на экране появились маленькие собачки, которые передвигали большой холодильник.

Посмотри на них. 

Посмотри на нас. 

Мы с тобой танцуем, мой маленький дружок. 

– Мы с тобой поём под весёлый пляс…

Я произношу слова хорошо знакомой песни, сжимая пульт в руке. Мой взгляд перемещается на пустую часть кровати и я наблюдаю за тем, как Билли медленно открывает глазки. Он дотрагивается ладонью до моей щеки и гладит её.

– Ты споёшь со мной?

Я сглатываю и тянусь рукой к пустой подушке.

Тёмные мягкие волосы и тихий голос.

– Можно сегодня остаться в этой комнате? – Билли обнимает меня и снова закрывает глаза. – Я боюсь спать без тебя.

Я киваю и сжимаю холодную подушку в руках. Мне становится трудно дышать, я присаживаюсь на кровать, поднимая рукой одеяло.

Пусто.

Никого нет.

Я едва сдерживаюсь, чтобы не закричать на весь дом, чувствуя такую боль, которая может убить меня, избавляя от таких страданий. Но нет.

Нет. Я буду жить. Это моё вечное наказание за то, что я не смог защитить брата.

Из последних сил мне удаётся встать с кровати и в спешке одеться. Я пробегаю мимо кухни, игнорирую маму, которая спрашивала куда я так поздно собираюсь идти.

Но я не смог даже ответить ей, я боялся сдаться, боялся упасть на колени. Мама не должна видеть меня таким разбитым. Уж если я перестану держать себя в руках, что тогда делать ей?

Через двадцать минут я уже заезжал на тёмное кладбище, останавливаясь у высокого ржавого забора. На телефон пришло сообщение от мамы, но я проигнорировал его и включил фонарик.

Его могилка находилась не далеко, почти у входа. Днём сквозь деревья на неё падали лучи солнца.

– Привет, Билли. Я соскучился… – я присел рядом с могилой, и скинул руками сухие листья с его имени. – Знаешь, сейчас показывают твою любимую программу. Мне жаль, что иногда я выключал её и смотрел баскетбол…

Я зажмурил глаза и поднял руку ко рту, со всей силы прикусывая костяшку на пальце.

– Сейчас мне она нравится, я видел пару серий… ты мог бы снова прийти и посмотреть. Я не буду злиться…

Наконец из меня вырывается крик, и я падаю на землю, зарываясь руками в сухую траву.

– Больше не буду злиться…

Мне хочется кричать на всё кладбище, не останавливаясь. Но в этом не было смысла, ведь легче не станет. Боль не уйдёт.

Я открываю глаза и оборачиваюсь, когда со спины слышу звук ломающейся ветки.

Словно удар по рёбрам. В первые секунды я даже не верил, что она стоит недалеко от меня, сжимая в руке яркий фонарик.

А внутри что-то ломается, с громким хрустом сломанной кости разбивается вдребезги. Сгорает в огне.