Я хочу твою шкуру, дракон! или Верните всё обратно!

Когда как-то Люся ушла в ванную, я спросила геккона:

— Она же не фея, да, Эххе?

Тот тоскливо покосился на меня и повесил голову.

— Почему ты ей не скажешь? Не хочешь расстраивать? — догадалась я.

Геккон уныло кивнул и прикрыл лапками голову. Тина спрятался. Если он глаза прикрыл и ничего не видит, значит, и его не видно.

Что ж, я знала того, кто не задумается о том, как не обидеть восторженную попаданку. И, к сожалению, не ошиблась. Вскоре нас ожидала драма разочарованной Люси. Я вернулась в комнату после похода по магазинам и застала картину горько рыдающей Люси и успокаивающей ее Алеоры.

— Что случилось? — спросила я, и мое сердце похолодело.

— Я… не… фея… — только и смогла вымолвить среди всхлипов Люся.

Остальное я узнала из пересказа ситуации Алеоры.

Люся на занятиях с эльфом и василисушем радостно поделилась с ним своими подозрениями. Но черствый эльф ее высмеял:

— Для кого ты фея, так это только для своего гнома. Давно такого вздора не слышал. Неужели ты думаешь, что ни один магистр в академии не распознал бы в тебе фею? Даже магистр Циклида, что ведет от них свой род?

Магистр Циклида — это та строгая дама из приемной комиссии, у которой были явные корни лесного народа.

Так, Сухариэриел обидными словами вдребезги разбил Люсину новую мечту о своей необычной миссии в нашем мире. Еще и отругал на пару с василисушем. За то, что попаданка забивает голову всякой чепухой, вместо того чтобы учиться и приживаться в этом мире, а он молчал и позволял «этой наивной дурочке пестовать в себе особое предназначение» — слова магистра.

От таких слов Люсе было обидно вдвойне. За то, что разрушил ее чаяния, и за то, что не пощадил ее чувства, хотя знал, как она к нему относится. И, кажется, с того момента слепое обожание эльфийской персоны пошло на убыль. Зато Мегакрут, который успокаивал и уверял Люсю, что уж для него она точно всегда будет феей, повысил рейтинг в глазах своего объекта обожания.

— Смотри, вон в той стороне Мидоригайулла, самая высокая гора, о которой я тебе говорил, а вон там самое большое и глубокое озеро Шапсиам, а во-о-он в той стороне, за горой Машшуколлийкой, каскад красивейших водопадов, — возбужденно вертел меня во все стороны Ашшур, когда мы, перелетев границу с Драконьей Грядой, озирались вокруг на палубе летающего дилижанса.

Я думала, что Ашшур обернется драконом и полетит сам, но он сказал, что хочет разделить со мной момент первой встречи с его родиной. По дороге Ашшур много рассказывал о природных чудесах и красотах драконьей земли. По его словам выходило, что там просто рай на Таларии. Цепь гор, ледники, термальные источники и гейзеры, живописные озера и каскады водопадов, ущелья и реликтовые леса с тысячелетними деревьями — все это по отдельности можно было встретить и в разных уголках Таларии, но все вместе — только в Драконьей Гряде.

И когда мы перелетели за цепочку Сализеериновых гор, что служили границей с драконьими землями на дальнем востоке, убедились в словах Ашшура собственными глазами.

Ашшур не переставал болтать ни на минуту, таская меня за руку по палубе то в один конец, то в другой. Глаза его горели, а весь вид выдавал радостное волнение и возбуждение. Видеть его таким было непривычно, и я улыбалась, глядя на его мальчишеский восторг.

Смущало меня только пристальное внимание Кантора, сумрачно следящего за нами цепким и ревнивым взглядом.

С Кантором я тоже поговорила, все ему рассказав. Он постарался принять информацию с достоинством, но я видела, как больно бьет его каждое слово.

— Хорошо, — сказал он в конце, — но он не достоин тебя, Досифея. И когда в очередной раз он обидит тебя, я буду рядом. Я всегда буду рядом с тобой, Фея, я, а не он.

Ашшур как будто не замечал ни взглядов Кантора, ни моего смущения, когда на глазах соперника держал меня за руку или приобнимал, показывая куда-нибудь вдаль.

— Смотри, это типичный образец архитектуры нижнего декаронства первых двух тысячелетий шарихмашаранского правления, — загораживая от Кантора и обнимая сзади, указал он мне на затейливое архитектурное сооружение, вписанное в скалу, с башнями над ней.

Изящное, устремленное ввысь, с витыми, как закрученные спирали, опорами-столбами и высокими игольчатыми башенками, оно напоминало вытянутые вверх декоративные песочные замки, украшенные длинными спиралевидными макаронами.

— Внутри гнездо занимает всю скалу. Большие, просторные залы расположены на всех уровнях. Видишь выступы-площадки? Там, где они, — там и зал.

Я присмотрелась, да, издалека эти вырубленные в скале площадки смотрелись как у нас подоконники на окнах домов, но на самом деле их размер, наверное, был не меньше площади обычного дома.

Как раз с такой площадки ввысь взметнулся дракон, и Ашшур с теплой улыбкой наблюдал за его полетом.

Драконов мы уже успели повстречать и полюбоваться. Немного, но я за всю жизнь только одного дракона, Ашшура, и встречала. Синие, фиолетовые, алые, сероватые — они огромными птицами парили в небе. Некоторые, встретившись, кружили около друг друга, словно общались. А некоторые и задирали друг друга и кружились, словно играя.