Я хотел убить небо

На стоянке у дома стояла большая белая машина, а перед ней – нарядно одетая женщина с сигаретой в руке. Она постукивала по сигарете пальцем и стряхивала на землю пепел, делала она это слишком часто, так что в итоге упал и рыжий кончик, и женщине больше нечем было затягиваться, если не считать чистого воздуха «Фонтанов». Я успел заметить какого-то месье за рулём машины, но тут меня позвала Шарлотта.

Я запрыгнул в автобус, пошёл в конец салона и еле нашёл свободное место. Все ребята забрались с коленями на сиденья и смотрели в окно на белую машину, только Жужуба в автобусе не было.

– Почему она так одета? – спросил Ахмед.

– Идёт на службу в церковь, – предположил я.

– Да нет, Кабачок, – возразил Симон. – Сегодня ведь суббота, а по субботам Господь Бог отдыхает. Она едет вместе с нами в цирк.

– Она льва напугает своими духами, – сказала Беатриса. – Раз у животных сильно развит нюх, то в цирке будет просто кошмар.

– А кто это такая? – спросил я.

– Это мама Жужуба, – ответил Симон. – По-моему, ему повезло, что у него такая красивая мама, да ещё и машина крутая. «Мерседес»! Похоже, у родителей Жужуба куча бабла.

– Что такое бабло? – спросил я у Симона.

– Кабачок! Ты, может, нарочно прикидываешься? Бабло – это то, чего ни у кого из нас нет. Деньги, вот что, и у тебя их, наверное, столько, что ты даже не знаешь, куда их девать.

– А я бы знала, куда их девать! – сказала Беатриса. – Я бы купила билет и поехала проведать маму, и мы бы с ней уехали подальше от папы.

– А сколько плюшевых зайцев можно купить на бабло этой тёти? – спросил Ахмед.

– О! Такую гору, что тебя за ней не будет видно, – ответил Симон.

– Если бы у меня было бабло, я поехал бы вместе с братом на море. Да, Борис?

– Не знаю, вообще-то мы там уже были, давно, в детстве.

– Ну, теперь всё будет по-другому.

– Может, но бабла у нас всё равно нет.

– Дети! – крикнула Шарлотта. – Немедленно садитесь на свои места.

Жерар поставил кассету, и Шейла запела «Окончена школа»[7].

Ага, если бы.

Я сел рядом с Камиллой.

Она смотрела на пейзаж за окном, как будто бы сама была где-то там.

– О чём ты думаешь?

– О детях, у которых есть настоящие родители, и эти родители прямо сейчас с ними.

Она посмотрела на меня, и я пожалел, что выдернул её из пейзажа за окном.

– Настоящие или ненастоящие – это ведь неважно, – сказал я. – Главное, чтобы они тебя любили, правильно?

– Нет, это разные вещи.

– Знаешь, иногда мне снится, что я всё ещё живу с мамой. Я не рылся в её ящиках комода, не играл с револьвером. Она по-прежнему разговаривает с телевизором, и я всё время один. Я могу поиграть в шарики с жирным Марселем или Грегори и могу позавидовать соседскому типу, который разговаривает со свиньями, но всё это занимает совсем мало времени, а дальше я уже больше не знаю, чем заняться. И вот когда-нибудь я вырасту, и пойду работать на завод, и после работы буду приходить домой только для того, чтобы подавать маме новое пиво и до поздней ночи смотреть вместе с ней телевизор, и мы даже перестанем на ночь перебираться в кровати, будем засыпать прямо там, на диване, и я очень радуюсь, когда просыпаюсь и понимаю, что однажды я всё-таки порылся у неё в комоде.

– А мне сны не снятся, – сказала Камилла. – И я прекрасно знаю, что папа так часто уезжал из-за того, что они с мамой всё время ссорились. Мама занималась иголками и сердцами, которые нужно штопать, потому что просто не умела говорить: «Я тебя люблю». И всё-таки это была моя мама, и у меня был папа, и был дом, и даже моя собственная комната, и, когда я спускалась по лестнице завтракать, это была моя лестница, и когда я пила шоколад, то пила его из своей любимой кружки с маленькими зелёными ушами и моим именем на боку, и я думаю, что у всех детей, которые живут здесь, всё тоже было так. Даже если родители их били или привязывали к батарее, даже если папа или мама попали в тюрьму, или пытаются бросить пить, или что похуже, всё равно это был их дом, их родители, и всё это было лучше, чем тут, в «Фонтанах».

– Камилла, ну что ты говоришь? Ведь здесь у нас есть всё. Дома я ел только макароны с кетчупом, картошку, паштет или мясной фарш. У нас никто даже не знал, что бывает такая вещь, как шпинат. Тут мы ходим в бассейн и играем в футбол, учимся кататься на лыжах, и питатели о нас заботятся. Здесь гораздо лучше, чем дома, и к тому же у меня есть ты, и Симон, и все остальные.

– Ты во всём находишь солнечную сторону. Иногда я тебе завидую. Я не могу просто так взять и стереть из памяти ведьму, и к тому же в один прекрасный день и Симон, и все твои друзья вырастут и разъедутся кто куда, и ты больше никогда их не увидишь. Может, ты даже и меня потеряешь навсегда.

– Нет, тебя я никогда не потеряю. Антуанетта сказала, что мы поженимся. И к тому же у нас есть Реймон. Он никогда не даст нас в обиду, и он знает, что я не могу приходить к нему в гости без тебя, и он любит тебя точно так же, как меня, и Виктор тоже, и жить на солнечной стороне, по-моему, гораздо лучше, чем жить под грозовыми тучами.

Камилла взяла меня за руку и крепко сжала её:

– Когда ты рядом, мне не так страшно.