Я хотел убить небо

– А я всегда буду рядом. Насчёт этого можешь не волноваться.

Реймон, Антуанетта и Виктор ждали нас у входа в цирк, и я надулся от гордости, когда Реймон попросил меня катить инвалидное кресло Антуанетты.

– Настоящий чемпион, какая мускулатура! – воскликнула Антуанетта, но она всё-таки немного помогала мне направлять кресло, особенно когда понадобилось удержать его перед ступеньками. Хорошо, что она помогала, иначе я бы, наверное, упустил кресло, хоть я и настоящий чемпион с прекрасной мускулатурой.

Но вообще лестницы – это ужасно неудобно, если у тебя не работают ноги.

Мы все уселись на первом ряду под огромным шатром цирка-шапито, включая Антуанетту в её собственном кресле.

Жужуб оказался стиснут между родителями, и каждый захватил одну из его рук. Наверное, это ему ужасно мешало доставать печенье из кармана.

Мама называла его Жюльен, и это было очень странно: мы уже давно забыли, какое у него на самом деле имя.

Его папа ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Лицо у него было аж чёрное от загара, и у мамы тоже, и видно было, что они просто счастливы быть рядом с Жужубом: они всё время на него смотрели, а Жужуб вжался в кресло и выглядел не очень счастливым. Наконец он силой выдернул у папы руку и тут же запихнул её в карман. Он достал оттуда печенье, и лицо его сразу посветлело, он даже улыбнулся родителям, но делиться печеньем ни с кем не стал, печенье – это только для него.

Ну такой уж он, этот Жужуб.

К тому же родители у него совсем тощие, вряд ли они любят все эти «вредные гадости», как говорит Рози.

Ну, конечно, если не считать сигарет.

В цирке мама Жужуба курить не могла, но всё равно достала из плоской коробочки сигарету и держала её зажатой между двух пальцев: не зажигала, но время от времени подносила к губам и делала вид, как будто курит, но так-то оно лучше для всех: незажжённую сигарету можно сколько угодно подносить ко рту, и никто вокруг не закашляется.

Когда занавес раздёрнули, мы уже все были на взводе.

Пошёл дождь из конфетти, бумажных ленточек и разноцветных шариков, и среди всей этой красоты было очень трудно оставаться послушными.

К тому же в цирке было полно детей, и все кричали. Один даже попытался выскочить на арену, и его папе пришлось как следует за ним побегать, он даже стал весь красный. Шарлотта и Рози всё время вставали со своих мест, чтобы усадить нас.

Не знаю, зачем они вообще садились.

Ну а как же мы могли сидеть и не реагировать, если сверху падали разноцветные шары, и по ним можно было хлопать ладонью, чтобы отправить летать дальше! А ещё пол под ногами был усыпан попкорном. Нам его раздали на входе, и мы устроили настоящую попкорновую битву! Повсюду летали зёрна кукурузы, конфетти и бумажные клочки, и часть из них оседала у нас на головах, например, у Ахмеда волосы стали как радуга!

Месье в сверкающем плаще спросил в микрофон, всё ли у нас хорошо и довольны ли мы, что пришли в цирк, и мы закричали «да!» раньше, чем он закончил вопрос, и он посмотрел на нас и сказал: «Я смотрю, дети в первом ряду в отличной форме!», и мы немного покраснели, как бывает, когда на тебя показывают пальцем, но в то же время страшно загордились собой.

Месье продолжал говорить в микрофон, а на арену вывалились два клоуна, подбежали к нему сзади и стали ставить ему рожки из пальцев, и тут кто-то крикнул: «Осторожно, сзади!», и это был Ахмед, который вскочил и настучал на клоунов, указав на них пальцем.

– Спасибо, малыш, – сказал месье в микрофон, обернулся, взмахнул обеими руками и крикнул: «У!», и оба клоуна опрокинулись на спину.

– Они умерли? – спросил Ахмед.

Все, кто это услышал, засмеялись.

Потом клоуны поднялись и подмигнули Ахмеду, и тогда он уселся обратно на место, а они достали из широких карманов мячики и стали вращать их очень быстро на кончике пальца и время от времени ещё их подкручивать, и все им аплодировали. И тут один из клоунов пошёл вперёд, а второй дал ему ногой под зад и тут же убежал вглубь сцены.

– Пойдёшь со мной? – спросил клоун у Ахмеда и протянул ему руку.

Ахмед посмотрел на Рози, та ему кивнула: «Да!», и он позволил вытащить себя на арену.

– Как тебя зовут? Ахмед? Поаплодируем Ахмеду, медам и месье!

И мы на первом ряду зааплодировали так сильно, что чуть руки себе не отбили.

Клоун попросил Ахмеда поднять вверх палец и опять закрутил на своём пальце мячик, а потом перенёс его на палец Ахмеда, но тот согнулся под тяжестью мяча и страха, и мяч свалился на пол.

– Держи палец очень прямо и не сгибай, что бы ни произошло! – Клоун начал заново, и на этот раз Ахмед не уронил мяч, тот вертелся как волчок, и мы кричали: «Ахмед – крутой!»

Ахмед вернулся на место, а клоуны стали жонглировать тарелками, стаканами и даже салатницами, и я подумал про себя, что, наверное, лучше не пытаться это повторить в «Фонтанах», потому что только перебьёшь посуду и нарвёшься на неприятности, хотя, конечно, очень хочется быть похожим на этих клоунов!