Я красавчик. И это бесспорно

Я оборачиваюсь и улыбаюсь ему. Ободряюще. С пониманием. Нелёгкое, но правильное решение. По крайней мере, у нас, как у семьи, будет намного больше шансов усыновить Даньку. В этом мама Вера стопроцентно права.



=45. Арсений

— Ты не имела права на неё давить! — рычу я на мать, как только Надя убегает на работу. Сегодня она не налегке отправилась: мама её бутербродами наградила.

— На рабочем месте тихонько поешь, — наставляла она. — Вы же кофе пьёте? Вот и бутербродик съешь. А то обеденный перерыв тю-тю, а питаться надо. Мне нужна здоровая и красивая невестка.

У неё всё решено. Она ни в чём не сомневается.

— А на вас не надавишь, так и будете во грехе жить! — снова у неё руки в боки.

— Мам, ну что ты несёшь, — закатываю глаза. — Ты же современная женщина. Откуда ты этого нахваталась — «во грехе»? Или тебя секты какие-то обрабатывают? Узнаю — всем переломаю ноги, чтобы не смущали твою душу!

— Ты мне вот это брось! — грозится она, насупливая татуированные брови. — Я, может, и современная, но всю жизнь с отцом твоим прожила душа в душу! Грязи всякой в семью не несла. И он никогда не позволял себе!

Да, тут мама права. Они с отцом на редкость дружны были. Я не помнил, чтобы они скандалили или тарелки били. Всегда тихо-мирно, а если какие конфликты и случались, то кратковременно, как летние грозы. Да и потом мама так ни с кем и не сошлась. Хотя были у неё поклонники — я знаю. Однолюбка — так она о себе говорила. Не могло её сердце принять другого мужчину.

— Я бы не хотел, чтобы по принуждению. Из-за сложившихся обстоятельств. Ей бы времени немного больше. Мы… не так хорошо знаем друг друга.

Я говорю тише, мама присаживается рядом. Ставит чашку кофе передо мной. Большую чашку, всё, как я люблю.

— А иногда и не нужно знать друг друга годами, — гладит она меня по руке, успокаивая. — Ты, наверное, не знаешь, а мы с папой твоим неделю всего знакомы были. Он мне говорил: увидел — и понял сразу. И со свадьбой не тянули. Всё как-то быстро получилось и на всю жизнь.

Взгляд матери туманится. Она опять уходит мыслями в прошлое, к тем дням, что никогда не вернутся.

— У меня то же самое, — вздыхаю. — Увидел и понял.

— Ты его сын, — выныривает из воспоминаний мама. — Не удивительно. Да и я… люблю его до сих пор. Может, и есть где мужчина. Достойный и лучше всяких похвал. Но папа твой для меня — самый лучший.

— Не обо мне речь сейчас. Со мной всё ясно. А Наде ты не оставила выбора. Решила всё за неё.

— Ты сомневаешься в ней? — заглядывает пытливо мать мне в глаза.

— Нет. Это другое. Я бы хотел, чтобы она определилась, созрела, а не придавленная твоим авторитетом пошла замуж только потому, что нам нужно усыновить ребёнка.

— Знаешь, что я тебе скажу? — мать похлопывает меня по руке. Снисходительно и по-доброму, наверное. — Она если бы не хотела, никто бы её не заставил. Сказала «нет» — и точка. И чужого бы ребёнка не приняла. А тут… словно всё одно к одному. И малыш тебе на голову свалился, и Надя. Будто кто-то свыше понял, что тебе сейчас нужно на самом деле.

У мамы мудрые и немного печальные глаза. В последнее время мы мало говорили по душам. Мне всё казалось, она лезет, куда её не просят. Командует и режиссирует мою жизнь. Есть в ней это — авторитарность. И её марш по комнатам всегда бесил меня. Словно она контролирует, нос суёт не в своё. Это вызывало отторжение, поэтому я сопротивлялся её опеке, как мог.

— Я всё переживала, сынок, как ты адаптируешься после того, как перестанешь выступать, ездить на чемпионаты. Что будешь делать, когда в твоей жизни не станет танцев. Я же понимала: тренерство не для тебя. И бизнес… сможешь ли, получится ли? Тревожно было. А сейчас я не боюсь. Потому что тебя будет кому поддержать. Есть в Наде то, что именно тебе нужно. И ты для неё не просто развлечение. Слишком уж она серьёзная и цельная, что ли. Поэтому выкинь все сомнения. Планеты выстроились в нужном порядке.

И у меня не то чтобы исчезли все сомнения, а просто я заразился её верой. Что-то такое мальчишески-отчаянное всколыхнулось во мне. Я не просто красавчик, а ещё и везунчик, поэтому нужно ловить момент.

В полдень я ждал Надю возле «Тау-Плюс». Мама сидела на заднем сиденье и улыбалась, как кинозвезда. Ровно в двенадцать дверь распахнулась и выпорхнула Надя. Она спешила мне навстречу. Волосы развевались на ветру. А лицо было взволнованным, словно она спешила на самое важное свидание в своей жизни. А может, так оно и было.

— Поехали? — просто спросила она, и я кивнул в ответ: горло сжало так, что вряд ли я бы смог выдавить хоть слово.

Она села со мной рядом. Поправила рубашку на мне — женским естественным жестом, словно всю жизнь только это и делала. И меня отпустило. Будто тяжесть упала с плеч.