Я люблю дышать и только

— Она такая была всегда. Только Алиса занимала её мысли и только с ней были связаны планы «А.В.».

— Но, Алисы уже много лет нет в семье, в Москве? — Я тронула застывшую фигуру Сани. — Казалось бы, ты должна заменить ей старшую неудачную внучку.

— Кто тебе сказал, что Алиса исчезла из жизни «А.В.»? — Саня встала и молча пошла к подъезду. — Больше говорить на эту тему не хочу.

Мы посмотрели на окна квартиры Дашковых и увидели «А.В.», которая внимательно смотрела на как мы все, опутанные тополиной паутиной возвращались в свои подъезды.

* * *

Тем не менее, Санины мрачные откровения не остановили нас с Марьяной.

Я обратилась к брату, и Марк устроил меня на киностудию снова в монтажный цех, где я с трудом продолжала осваивать аккуратное склеивание изображения и магнитки. Руки, несмотря на нитяные перчатки, были порезаны и некрасивы. Мне это не нравилось. Нужно было двигаться дальше.

Через короткое время мне представился такой случай. Я попала в отдел перевода Госкино и так как была очередная летняя запарка, потому что переводчики уходили в отпуска, мне доверили закадровый перевод. Сначала, по монтажным листам, позже уже я сама резвилась, сидя у микрофона, подбирая наиболее интересные и остроумные слова к оригиналу.

Веселая жизнь в отделе перевода меня устраивала. Когда фильм был сложен для перевода и, смотреть его должен был созерцать большой начальник нашего правительства, я бежала в ресторан Дома Актера и там, через огромные окна витрины вытаскивала не очень трезвых, но замечательных профессиональных переводчиков на работу. Они что-то жуя, тогда жвачки не было, приглаживая волосы, поливаясь обильно одеколоном, который я им предусмотрительно приготавливала, затягивая галстук, садились за пульт как новенькие.

Наши шалости нас безумно радовали, кроме моей мамы и брата. Они считали, что это неподходящая компания для меня. Мне нужно высшее образование.

— Ты к 20 годам ничего не успела, — слушала я справедливую отповедь близких людей. — Ты прыгаешь как птичка, а нужно поступать в институт, — закончила мама, строго поджав губы.

— Хорошо — беззаботно ответила я. — В какой ты предпочитаешь?

В результате переговоров решили, что раз я работаю в киноиндустрии, буду поступать на киноведческий факультет.

Экзамены я благополучно завалила из-за полной легкомысленности. Я написала творческие работы, а на общеобразовательных, заболела, довольно тяжело. Просить помощи у Марка, который был в очередной творческой командировке, я не стала и завалилась. Ругали меня все — мама, брат, его семья — в общем, справедливо. Но, я закусила удила и не хотела, чтобы меня как Саню, как вещь ставили, то на одно место, то на другое. Я решила, что найду его сама. Так, что истории перехода всех нас на работу на благо киноискусства не произошло. Может и хорошо.

Приняв решение, я готова была его реализовывать. Как, не знала. В таком задумчивом, нерешительном состоянии я зашла к маме в институт, где работали самые известные театральные критики. Пока я поднималась по торжественной лестнице особняка, в котором располагался Институт Искусств, я встретила несколько, знающих меня еще с детства искусствоведов. Увидев мою печаль и прослушав гнусавую историю про то, что «жизнь, конечно, закончена» потому что я не поступила в высшее учебное заведение, и теперь не могу показаться маме на глаза.

Оба академика страшно порадовались моей проблеме и взялись ее решить. На спор, как профессор Хиггинс и полковник Пикиринг они взялись подготовить меня за месяц, который оставался до экзаменов так, что мне даже не понадобятся шпаргалки.

Мне ничего не оставалось, кроме как поблагодарить и согласиться, хотя Галатеей я себя чувствовала не вполне.

Кто же знал, что напор, которым обладали пожилые джентльмены, превратит меня в пластилиновую массу, из которой они слепили вполне приличного абитуриента.

Я поступила на вечерний факультет и меня устроили на работу в Ученый совет престижного театрального вуза. Кто же мог знать, что вовсе не приобретение профессии станет основой новой студенческой жизни.

Пока я разбиралась со Станиславским, Мейерхольдом, Вахтанговым и другими гениями театрального искусства, Марьяшка нашла себе друга, который готов был спонсировать ее балетные поиски и ласкать и утешать, когда результат был отрицательным.

Санька пропала на какое-то время. Я и Машка заходили к ней домой. «А.В.» неизменно отвечала, что она в институте. Мы боялись задавать вопрос: «Какой институт она имеет в виду?»

Так прошел август и мы все случайно, не сговариваясь, встретились на любимом Цветном бульваре. Уже летел ни пух, а желто-красные листья, покрывая наши плечи как пончо или кимоно.

Мы долго шли, молча, собирая гербарий и поднимая желуди, делая из них человечков.

— Начну первая. Я поступила в Эстрадно-цирковое училище, — Саня замерла, ожидая нашей негативной реакции.

— Потрясающе. Сама. «А.В.» знает? — Марьяшка захлебывалась радостью за подругу, ее смелым поступком и результатом, которого можно ожидать.