Я люблю дышать и только

Мне так повезло с мужьями, что с ними я становилась лучше, чем могла быть. Это не реприза, но я согласна с автором.

* * *

Тогда, выслушав с ужасом в глазах язвительное замечание Алисы, я пошла на кухню к «А.В.», чтобы узнать, как она себя чувствует.

— Ты иди Кира. Алиса не всегда корректна. Издержки воспитания вне родных пенат, — «А.В.» извиняясь, пожала плечами.

Я же тогда, пересекая двор, дала себе два зарока: как можно реже встречаться с Алисой и второй — никогда не теряться, когда меня бьют по больному месту. Артём был человек очень ироничный и едкий. Не всякий общавшийся с ним, сразу понимал, была ли эта шутка или Артём обидел человека. Артём никогда никого не обижал, просто жизнь научила его хорошо защищаться. Так как он не был хамом, то предпочитал скандалу своевременную язвительную шутку. А уж понял его собеседник, Артёма не волновала. Постепенно круг, который окружал моего мужа, привыкли к его редкому дару остроумно и вовремя все подмечать. Так что у меня был хороший учитель.

Тим — совсем другой. Он в экстремальных ситуациях никогда не отвечает на слова обидчика, он смотрит на того с большой жалостью и тихо отходит. И тот, кто хотел оскорбить или поскандалить остается ни с чем.

Я шла и думала, какую из двух манер защиты, мне выбрать. Решила соединить обе. Я расправила плечи и довольная своими выводами вернулась домой.

Однако, моему первому решению не суждено было сбыться.

— Ты обиделась на меня, — наивный голосок Алисы раздался следующим утром в телефонной трубке. — На меня грех обижаться, я же ненормальная.

— Первый раз слышу такое искреннее признание от тебя. Собственно, я тебя вижу то третий раз с момента твоего приезда, — я засмеялась.

— Что это тебя так развеселило? — Алиса не ожидала такой реакции. Обида, выговор, крик — да. — Не дождется.

— Кроме желания рассказать о своем тяжёлом недуге, у тебя ещё дела есть? — А то я тороплюсь.

— Н-е-е-т? — На том конце провода тяжело дышали и молчали.

— Тогда привет всей семье, — я положила трубку.

Обернувшись, я увидела, скорчившуюся от смеха Марьяну, которая пришла попить утреннего кофе ко мне.

— Я потрясена, ты была неповторима. Думаю, этот диалог Алисочка не забудет долго.

Почему мы так не любили старшую внучку «А.В.», притом, что мы любили и уважали бабушку. Не знаю. Скорее всего, мы не все знали.

Какое-то время мы держали молчаливую оборону, не напрашиваясь, в гости к Дашковым, ни зовя к себе.

— Почему вашу четверку так волнуем общение или его отсутствие с семьей Дашковых? — Тим с удивлением слушал наши тихие пересуды по поводу соседей из Особняка.

— Я не знаю. Мне просто кажется, что нас связывает какая-то нить, и клубок только начинает разматываться.

— У нормальных людей — это называется психологическая зависимость. Хорошо ли это? — Тим, молча, вышел, оставив меня с потоком слов, который готов был вырваться, чтобы объяснить ему, что он не всё понимает и знает. Но, отвечать было некому. Кроме того, я заметила про себя, что у меня есть только ощущения, а контраргументов толковых нет.

В Останкино я приехала минут за двадцать до общего сбора, на котором решались все проблемы, которые нужно срочно устранить в связи с предстоящей записью программ.

Я сидела и тосковала, как сейчас в других кабинетах и студиях, скучали мои подружки. Несмотря на то, что ТВ считалось лучшим и престижным местом работы, особенно если ты вырвалась в первачи редактуры… Тем не менее, последние несколько лет наш голубой экран перестал производить передачи, которые отвечали бы вкусам нормального зрителя. У руководства каналов, при этом оставалось прочное убеждение, что бесконечные концерты с одними и теми же лицами известных артистов, меняющих костюмы, но не фонограммы, юмор ниже всякой вкусовой планки, ужасы новостийных программ и игры, где можно проявить недюжий интеллект, угадав, сколько будет 25+ 25. Все радуются, и аплодисменты переходят в бурные овации, как записано еще в Сталинской конституции. Это удивительно, как наши телевизионные правители далеки от народа. Если удавалось переговорить с таксистами или просто с людьми в очереди в магазине, то выяснялось, что их, мягко говоря, тошнит от однообразия и низкого уровня программ. В ответ можно было только виновато улыбаться и повторять как попугай, что рейтинги у программ очень высокие.

Вот так, незатейливо, особо не утруждая серые клеточки, мы ваяли «нетленки», со вздохом вспоминая наворот, бурных и плодотворных идей 90-х годов.

Такое подробное и банальное объяснение подводит нас к главному предмету. К тому, как мы буквально вцепились в одно ТВ предложение.

Десять лет назад Алиса всё просилась к Артёму в театр. И он её не взял, корректно объясняя, что она, безусловно, актриса больших мазков и главных ролей, а у него в театре таких нет. Там талант заменял слаженный ансамбль из людей не очень претенциозных, но зато трудолюбивых и управляемых. Он их любил, многих ещё с института. Это были его associés — единомышленники. Для театра, который он строил — главное было — именно такие качества.