Я люблю дышать и только

Мы долго отряхивали мою машину от снега, которую снова занесло медленно, но уверенно падающими большими хлопьями. Филипп Сергеевич принял деятельное участие в попытке привести машину к готовности ехать. Он долго и тщательно очищал и скрёб переднее стекло, видимо считая, что если видно спереди, то это главное. Я с не меньшим усердием, почти лежа на багажнике, боролась за чистоту заднего стекла. Вывалившись все в снегу и, отряхивая друг друга перчатками, веником и просто руками, замерзшие и выбившиеся из сил, мы сели в машину. Я достала свой заветный термос с кофе и еще минут пятнадцать мы отогревались, приветливо улыбаясь друг другу.

— Скажите, Кира, если вы так всё хорошо понимаете про то, что место, где вы работаете и то, что вы создаете, не просто несовершенно, но противопоказано зрителям, зачем вы этим занимаетесь? — Искреннее удивление было в глазах «прожжённого» следователя по особо важным делам.

— А вы, конечно, служа нашему правосудию, делаете нужное, нет очень созидательное дело. Главное, что оно у вас получается. На вас не давят, не требуют изменить меру пресечения. Вовсе отпустить виновного. Продолжать…

— Не стоит. Простите за бестактный вопрос.

— Несколько недель назад я бы быстро и точно ответила на вопрос. Мы, у меня перехватило горло, занимались очень полезным, даже не важным, а красивым делом. Мы занимались искусством. Я сама долго удивлялась, почему нам так долго разрешают «развращать» народ красотой, истинным умением и культурным наследием. Да, мы ещё делали это в неформальной, не всем, казалось бы, понятной форме. Но те, кто не доходил умом, чувствовал сердцем, что всё, что происходит на экране в течение часа — 15 минут на рекламу, настоящее. — Я перевела дух и вдруг злобно процедила. — Поехали, посмотрите, хоть с чего всё начиналось.

* * *

Ехали мы молча. Каждый примерял продолжение темы или пытался понять исчезновение сестер Дашковых, кассет с программами, продюсера, и попытку всех, кого опрашивал следователь уклониться от прямого ответа, включая меня. Со мной понятно. У меня была одна главная тайна, которую только под пытками, я могу открыть. Но весь процесс съёмок, саму идею и как происходили репетиции, тракты и сами записи программ я бы рассказа… я поймала себя на том, что нет. Это тоже тайна — тайна чужого искусства, чужого умения, чужого характера. Да и описать сестер Дашковых я не смогу. Что-то неуловимое было в них. Словно они не люди, а инфернальные создания, произведенные именно для этой программы.

* * *

Мы вошли в квартиру, в которой, слава Богу, никого не было. Чтобы не удлинять наше малоприятное общение, я не снимала верхней одежды и Филиппку, тоже не предложила снять пальто. Он сделал это сам, взяв под мышку пальто, шапку и папку, снимая на ходу мокрые ботинки с рифленой подошвой. Мы добрались до моего стола, заваленного бумагами, книгами, паками, дискетами и включили компьютер. Я совсем забыла, что при включении компьютера, появлялась надпись: «Я тебя люблю». Тим, когда устанавливал программы, написал эту милую фразу, чтобы я никогда не забывала о нём. Я, каждый раз посмеивалась, но приятное тепло разливалось внутри меня.

Филипп Сергеевич сделал вид, что не заметил надписи и сосредоточился на манипуляциях, которые я проделывала со своим электронным другом. Открыв папку «Легенда Звезды», я остолбенела. Она была пуста. Я стала шарить по столу в поисках флэшки, на которую скидывала весь материал. Её тоже не было. Я дрожащими пальцами бегала по клавишам, открывая почту. Я всегда скидывала, минимум по десяти адресам материалы по каждой программе. Всё было чисто. Я остановилась и с ужасом посмотрела на следователя.

— Кто? — Резко спросил следователь. — Кто ещё пользуется вашим компьютером?

— Во-первых, никто, во-вторых, у меня стоит код, сложный, чтобы дочка не смогла вскрыть.

Филипп Сергеевич сел на вертящийся стул и задумался.

— Кира Александровна, кто хочет стереть память об этой уникальной программе.

— Для того, чтобы уничтожить всю память — этому вандалу придется убить всех нас.

— Вы думаете, что это так сложно, — следователь закусил губу. — Смешно спрашивать, вскрывали у вас дверь, или теряли ли вы ключи? — Естественно нет?

— Не знаю. Я держу ключи в кармане шубы, и любой может снять копию.

— Всё. — Филипп Сергеевич решительно встал и, повернул ко мне голову, вытянув в трубочку губы, процедил. — Будем поднимать мистические силы.

Я посмотрела на него, как на помешанного. — Вы думаете, нас всех заколдовали вместе с кассетами и флэшками?

— Я не думаю, я чувствую, что таинство имеет место быть.

— Если бы это сказала я, то вы бы меня упекли в дурдом, а сами, потому что пропустили первый важный момент сваливаете всё на загадки, ребусы — тайну. Всё, давайте каждый будет заниматься своим делом. Я буду искать, потерянные документы, а вы пропавших сестер.

— Плохо себе представляю, как всё раскрутиться. Словно, кто-то ворожит. — Филипп Сергеевич был не на шутку озабочен, даже удручен.