Я люблю нелюбимого брата (СИ)

Мы с отцом тактично промолчали, так как Софья – это полностью наша девочка. И внешностью она пошла в нашу семью. И, вообще, невооруженным взглядом можно понять, чья она сестра. От Макса здесь только уши. И то не факт.

Смотреть на природу и видеть ее – не одно и то же. Можно часами бесцельно бродить по парку или лесу, так ничего и не осознать. Всё-таки ребенок и взрослый человек – это катастрофическая разница. Выйдя с Софьей на прогулку, я не переставал поглощать чипсы и запивать это дело колой. А вот малышка сразу пошла исследовать окружающий мир. Вот, она залезла на пенёк, вот, играется в зарослях кустарников, а вот и бабочка прилетела, и она так искренне этому радуется. Она столько открытий сегодня для себя сделала: новые приключения, новые звуки, новые краски, а я что? А я просто набил желудок нездоровой пищей. Вот и вся разница. Похоже, взрослея, мы перестаем искать радость в обычных повседневных вещах, пытаясь эту радость создать для себя штучно.

– Вова!

Внезапно, это маленькое чудо убежало навстречу какому-то «Вове». Я, естественно, погнался за ней.

– Софи, стой! Какой еще Вова?

И, не дождавшись ответа, я увидел, как Астахов ловит малую налету и они двое такие веселые и радостные, что у меня чуть челюсть не отвисла.

– Это, с каких пор вы знакомы?

– Вова, папин друг.

София нежно чмокнула Вову в щеку, а тот не переставал улыбаться. Кажется, при виде малой он расплылся в лужице счастья.

– Значит, папин друг?

– Сонь, а поди-ка и понюхай, как пахнет вот тот синий цветочек, – показал в сторону Астахов, отвлекая Софи, и бережно опустил сестру. Она мигом метнулась исследовать новые открытия.

Я откровенно офигел. Если при Соне я старался скрыть свои эмоции, то теперь грех не выпустить пар.

– В рот мне ноги. Что это было?

– Тише! Она может услышать.

Вова шикнул на меня, будто я вообще какой-то левый человек с улицы, а он её отец. Я и сам знаю как вести себя со своей же сестрой. Тем более, она сейчас занята другими вещами: через увеличительное стекло рассматривает муравья.

– Аристарх один раз привел Софью в компанию, не с кем было оставить. Так эта малая перевернула там всё верх дном. – Эти воспоминания приятны Вове, это заметно по сдержанной улыбке. – Так мы и познакомились, она нарисовала котика на квартальном отчете, представляешь?

И он так искренне засмеялся, что я не смог удержаться и улыбнулся в ответ. Он как солнце сейчас.

Так мы прогуляли до самого вечера и просто разговаривали ни о чем. Сидели в кафе и ели мороженное, сходили в парк покормить уточек и, когда солнце село, мы просто любовались закатом на лавке. Соня не переставала бегать вокруг нас и носила всяких насекомых, которых только могла отыскать.

Кажется, мне хорошо и спокойно. Кажется, я нашел, наконец, то, что мне нужно было. То, зачем я сюда вернулся. То, что я не смог обрести там – это покой и уют. Меня так замучила эта желтая пресса, которая считала своим личным долгом опубликовать всякую гадость про нашу группу и мои отношения с Максом, меня достали вечные нескончаемые сплетни на наш счет, меня измучила тоска и депрессия, скрываемая за вуалью известности и успеха. Я уже давно не чувствовал себя частью того мира. Это не мой мир. Это мир Макса. Это полностью его заслуга. Это его талант и его усилия. Это его песни и музыка. Это всё его и даже я. Но, если и я его, то я получается – красивое приложение? Получается, я не разделяю с ним всё, я и есть часть того.

– Как красиво…

Вова сидел рядом и смотрел куда-то вдаль, на горизонт. Такой спокойный и нежный. Сейчас он совершенно не похож на строгого директора и колючую занозу в заднице. Пропал тот оскал, делось куда-то то беспокойное состояние, лицо будто расслабилось, и он просто наслаждался. Я взглянул на него с другой стороны, он открылся для меня новым человеком. Я понимаю, что больше не могу на него злиться. У меня в душе больше нет той обиды и скрытой злобы. Я не прощал его, я не забыл, я просто не обнаружил в себе негативных эмоций на этого парня. Меня будто просветлило, и я очнулся.

– Почему ты работаешь на отца? У тебя ведь свой есть?

Он засмеялся и кинул утке добавку к ужину.

– Нет, ну, серьезно? Твой папаня шишка еще тот. Он не против, что ты работаешь у его коллеги?

– У его конкурента, – поправил парень.

– Конкурента? Ну, значит, конкурента.

– Против, конечно. Но его больше никто не спрашивает.

Вова заметно напрягся. Теперь он кидал не еду утке, а еду в утку.

– Я не понимаю. Может, объяснишь?

– Это сложно. У нас случился конфликт. Он у меня еще тот диктатор…

– Ну, да, я помню на чье место пришел в группу.

– Пришел? Ты поставил всех перед фактом.

Мы опять смеемся, здорово.

– Он тебя заставил уйти, я помню.

– Да, но тогда это еще были цветочки. Настоящие бутоны выросли пару лет назад, когда я закончил учебу в Лондоне.

– Ты учился в Лондоне?

– Да, отец настоял.

В этом мы с ним похожи. Мы оба – заветная мечта наших папочек на светлое продолжение их бизнеса. Но, хвала богам, мой отец понял и принял мое решение. А вот Вове повезло меньше.

– И ты пошел в компанию отца, чтобы позлить своего папаню? Ну, ты голова.