Я люблю свой велосипед. Молодая бесцеремонность. Секреты жительниц Берлина

В молочном баре ничего не изменилось, тот же декор, но на недавно покрашенных стенах в некоторых местах появились фрески, относящиеся к ушедшей эпохе. Я тоже люблю кафе Sibylle, здесь всегда малолюдно, скромный интерьер, но во всем ощущается атмосфера подлинности, не имеющая – внимание! – ничего общего с показухой отдельных заведений, где с целью привлечения посетителей и туристов расклеивают на стенах пропагандистские афишки тех лет, вывешивают портреты Хонеккера и продают открытки с красными звездами. В Sibylle же царит ощущение покоя, безмятежности. Все клиенты в возрасте, и живут они в этом же квартале. Устроившись на небольшой деревянной эстраде, Вера Ленгсфельд принимается читать отрывки из своей биографии. Она постарела с тех пор, как была звездой восточнонемецкой оппозиции. На лице и теле появилась одутловатость, волосы побелели, зато декольте, как и раньше, привлекает взгляд, и, хотя она немного поправилась, а кожа потеряла былую упругость, большая и пышная, как подушка, грудь все еще выглядит аппетитно. Грудь и стала ее политическим аргументом на выборах в парламент в 2009 году. На предвыборных плакатах Вера Ленгсфельд, кандидат от ХДС (Христианско-демократический союз), изображена рядом с канцлером, на обоих – вечернее платье с глубоким декольте; внизу красуется слоган: «Мы можем предложить больше». Пойдя на подобную бестактность, соратники из ее предвыборного штаба ни с кем не консультировались – ни с Государственной канцелярией, ни с членами консервативной партии, – и разразился скандал. Вера Ленгсфельд всегда была такой и всегда действовала на свой собственный страх и риск. Так, например, однажды она вышла на улицу с плакатом, на котором было написано: «Каждый гражданин имеет право публично и свободно высказывать свое мнение». Дело происходило в самом центре Восточного Берлина в 1988 году. В результате она оказалась в тюрьме. И вполне логично было предположить, что, будучи активным борцом за мир и сохранение окружающей среды, после воссоединения она примкнет к Партии зеленых. Но и в этом случае Вера не могла обойтись без партизанщины. Так, в 1991 году, в рамках дебатов о войне в Заливе, она попросила слова в парламенте и простояла все отведенное ей время в непоколебимом молчании на трибуне под насмешки и выкрики депутатов. «Это всегда так… обиды, палки в колеса, особенно в ГДР, но именно так я кую свои силы». И в самом деле, нет такой силы, которая могла бы запугать эту бунтарку, которая выросла в тени своего отца, офицера Штази, и которую предал ее собственный муж. Единственное, что внушает ей ужас и отчего холодеет сердце, так это возможность быть скомпрометированной связями с вождями восточно-немецкой диктатуры. Начиная с 1996 года она все больше придерживается правых взглядов, недовольная сближением Партии зеленых с неокоммунистами, «этими последователями единственной партии ГДР».

В день нашей встречи публика, пришедшая в кафе Sibylle, состоит в основном из прилично одетых господ в идеально наглаженных рубашках и хорошо причесанных дам. Христианские демократы высшей пробы. Вера снова демонстрирует свое декольте. Разумеется, она знает, что им это не по нраву, и, разумеется, ей на это наплевать.

Феминистки. Тенденция к обезличиванию мужчин

Открыто декларируя (даже когда их об этом не спрашивают), что они прекрасно обходятся без мужчин, эти вольные и самостоятельные цыпочки, жительницы Берлина, иногда наводят на меня ужас. Нужно видеть, до какой степени раздражения они доходят, когда случайный господин осмеливается переступить порог Frauencafé («Кафе для женщин»). Даже если это будет какой-нибудь несчастный поставщик продуктов. Мне уже доводилось видеть, с какой скоростью он скрывался за служебной дверью из страха быть облитым с ног до головы коктейлями «мохито»!