Я люблю тебя! Я верю тебе!

Авалайн поднялась к себе в спальню, чтобы переодеться с дороги, и уже предвкушала, как обрадуется Киф её неожиданному возвращению. И какую восхитительную ночь они проведут вместе (она так по нему соскучилась и он, конечно же, тоже!) Он будет обязательно выспрашивать о каждом её шаге в городе, а она будет только таинственно улыбаться… Он начнёт высказывать разные предположения, а она – молчать, как рыба. А вдруг он сам догадается?! Вот будет здорово! Авалайн представила, как Киф обрадуется, и ей очень-очень захотелось, чтобы так и было. И вообще, ужасно эгоистично с её стороны лишать мужа целых трёх лишних дней радости. Это Рождество и так будет самым счастливым в их жизни! И пусть оно начнётся на три дня раньше!

Киф, по-видимому, ещё не спал, поскольку из его спальни доносились какие-то странные звуки. Авалайн открыла смежную дверь и… застыла на пороге, не в силах осознать увиденное. И стояла так, пока позади не раздался звон посуды. Она медленно повернулась и увидела горничную, уронившую на пол поднос с чаем, и пялившуюся с вытаращенными глазами на картину, видневшуюся в проёме двери… Киф лежал на спине, а на нём сидела, как наездница, какая-то женщина в тонком полупрозрачном пеньюаре. Она держалась за его руки, крепко обнимавшие её оголённые бёдра, елозила туда-сюда и томно стонала: А-а-а, а-а-а… Звон разбившейся посуды заставил женщину прервать свои скачки, от которых кровать ходила ходуном, и повернуть голову в сторону двери. Она ойкнула, увидев свидетельниц своей страсти, и скатилась в сторону, спрятавшись за Кифом. А он даже не повернул головы и не открыл глаза.

Авалайн осторожно закрыла дверь, обошла поднос с разлитым чаем и, как сомнамбула, вышла из спальни. Холодный ночной воздух немного вернул её к жизни. Но стало ещё хуже! Потому что стало очень больно. Нестерпимо больно! Всё, чем она жила последние полгода, рухнуло за одну секунду! Семейное счастье, которое, как ей казалось, они с Кифом осторожно строили вдвоём, постепенно, по шажочку, приближаясь друг к другу, оказалось мифом, миражом, недостижимой мечтой. Очевидно, только её, Авалайн, мечтой. А Киф… Киф остался таким же, как был… Таким же, как был тогда в Лондиниуме, когда она увидела его впервые…

Что же ей теперь делать? Куда идти? Одно она знала точно – ни к Кифу, ни в замок, она больше не вернётся! Эта страница её жизни перевёрнута окончательно и бесповоротно! А как же ребёнок? Их с Кифом сыночек? Нет! Это только е ё ребёнок! Киф потерял на него права, когда начал изменять ей с Кэнди (Авалайн узнала девушку, когда она повернулась). Значит, все его жалобы на её прилипчивость были сплошным притворством? Средством пустить пыль в глаза жене… А, может, Кэнди была не единственной, с кем он развлекался? Его заседания в Совете графства, его отлучки по делам – всё это тоже блеф? Или возможность совмещать полезное с приятным… Но пусть это останется на его совести! Но что же е й делать сейчас, в эту минуту, этой холодной ночью? И, словно в ответ на её немой вопрос, Авалайн услышала ржание, доносящееся из конюшни. Ну, конечно, ей надо добраться для начала до Камолуна! Баронесса не откажет ей в ночлеге. А утром она придумает, как ей жить дальше…

Уже когда Авалайн была готова сесть на Принцессу, к ней кинулась Урсула:

– Ваше сиятельство! Вы куда на ночь глядя?

… Урсула уже всё знала. В кухню, где она болтала с Вел, согреваясь горячим чаем, влетела ошарашенная горничная, которую они послали к Дюймовочке, и начала нести какую-то чушь, заикаясь на каждом слове. Из её абракадабры женщины только поняли, что что-то случилось с Кифом, и Урсула подхватилась и побежала наверх, решив, что хозяину и хозяйке нужна помощь. В спальне Авалайн никого не было, и Урсула поспешила открыть дверь в спальню Кифа. И только там поняла, что случилось. Киф мирно спал, обнимая женщину. Не Авалайн. Другую женщину! Что же ты наделал, гадкий мальчишка! А где же Дюймовочка? И Урсула споро скатилась с лестницы во двор, услыхав ржание лошади…

– Я возвращаюсь в город…

– Одна?! Ваше сиятельство, я поеду с Вами!

– Нет, Урсула, я еду одна…

– Но как же, Ваше сиятельство… – продолжала сопротивляться Урсула, но Авалайн прервала её повелительным жестом, а потом сердечно обняла милую нянюшку и сказала со слезами в голосе:

– Мне так хорошо было здесь… Попрощайся за меня с Вел, Дживсом, Фергусом…, со всеми… Я всегда буду помнить вас и любить…

Добрая женщина расплакалась и перекрестила растаявшую вскоре в ночи лошадь с маленькой фигуркой в седле. Авалайн дала волю слезам только в середине пути. А потом решительно вытерла слёзы и продолжила путь. Она должна быть сильной и стойкой ради сына! И ничто и никто не помешают ей вырастить его достойным человеком!

17

Киф проснулся с мутной головой. Во рту был сушняк, как после мощной попойки, вместо мыслей – мякина, а левая рука затекла. Киф повернул голову и обнаружил причину: на его левом плече посапывала женщина… Женщина?!? Откуда она взялась? Он резко вскочил, женщина тоже вскинулась, и Киф узнал в ней Кэнди, свою вчерашнюю непрошенную гостью…