Я люблю тебя! Я верю тебе!

«Ну, наконец-то!», – с облегчением выдохнула нянюшка, поняв, что последний барьер, разделяющий молодых, рухнул. Она пыталась сразу после бала вразумить Дюймовочку, видя, как тает при взгляде на неё её мальчик, мол, надо брать быка за рога самой и так далее. Но, обычно мягкая и податливая, та, вдруг, упёрлась. А, когда нянюшка попыталась надавить ещё, получила в ответ такой колючий зелёный взгляд (ещё подумала тогда, что как будто на кактус напоролась), что дальше гнуть свою линию не посмела. Вот и воспитывай после такого из девчонки графиню! За что боролись, как говорится, на то и напоролись!

15

Первый визит после выздоровления Авалайн супруги нанесли баронессе Петти. Киф расписал жене, как он в отчаянии обратился к Твиле за помощью и тут же получил её в лице самого лучшего доктора графства. С тех пор визиты друг к другу стали постоянными. Тем более что Киф вступил-таки в члены Совета графства, чем взбудоражил всё местное общество. Супругам нравилось обсуждать с острой на язычок баронессой не только светские сплетни, пусть и с опозданием, но долетавшие до них из столицы, но и серьёзные вопросы местного самоуправления, которыми занимался Совет. Авалайн, правда, в присутствии баронессы по большей части молчала (она робела перед более опытной собеседницей), и делилась своими мыслями с Кифом, только когда они оставались вдвоём.

Киф был погружён в дела по самую макушку. Такой интенсивности жизни у него не было даже в столице. Вопросы, поднимавшиеся в Совете требовали знаний во многих областях не только общественной жизни графства, но и в хозяйственной, и в юридической, и в образовательной. Киф сам себе удивлялся, что ему это всё было очень интересно. Он не принимал участие в горячих спорах, доходящих порой до взаимных оскорблений, то и дело возникающих на заседаниях Совета, а высказывал своё мнение уже потом, на следующих заседаниях, переговорив и с Твилой, и с Фергусом, и с Авалайн, и внимательно изучив соответствующую информацию. Такой взвешенный подход быстро снискал ему славу умного и вдумчивого деятеля. Убелённые сединами старые члены Совета стали прислушиваться к его мнению не только потому, что он – наследник герцогского титула, их будущий сюзерен, но и потому что в речах их младшего коллеги всегда было зерно здравого смысла.

Работа в Совете шла рука об руку с делами управления имением. Сухие скучные цифры отчётов Фергуса обрели плоть и кровь. Киф стал видеть за ними конкретные дела и результаты, чему управляющий очень обрадовался. Всё-таки общаться по поводу хозяйственных вопросов ему было привычнее с мужчиной, чем с женщиной, тем более что женщиной пятнадцатилетнюю Авалайн назвать было трудно. Сблизились Фергус с Кифом на фоне обсуждения ремонта новой спальни, потянувшей за собой проблемы переоборудования отопления, за этими вопросами последовали другие, так Киф и втянулся.

Вместе с Авалайн и доктором они обсуждали практические шаги по медицинскому обслуживанию, как имения, так и всего графства. А ещё еженедельные салоны у баронессы Петти, на которых они общались с самой прогрессивной и творческой частью общества графства. И постепенно расширяющийся поток писем с жалобами, просьбами, предложениями, на которые непременно надо было ответить хотя бы одной строчкой. Это-то они хотя бы делали вдвоём с Авалайн. Но Кифу всё равно её не хватало.

В салоне баронессы приходилось уделять внимание другим, а на жену только изредка поглядывать. Но зато, когда бы Киф не находил её глазами, Авалайн как будто чувствовала его взгляд, тут же сама оборачивалась, и они обменивались теплыми понимающими улыбками. Вообще-то такое времяпрепровождение Кифу в последнее время не очень нравилось. Он соблюдал этот ритуал только ради Авалайн и боясь обидеть друга – Твилу Петти. Тем более что общаться ему приходилось в основном с Кэнди, которая, видимо, решила, что имеет на него особые права после трёх танцев на балу. Когда-то и он с таким же удовольствием обсуждал светские сплетни и последние новинки моды, но сейчас-то ему это было совсем не интересно. Но девушку было жалко, да и Авалайн просила его быть с бедняжкой помягче.

Но вот зато ночи принадлежали им с Авалайн только двоим безраздельно! Киф каждый раз умудрялся открывать в жене что-то новое, восхитительное. Авалайн же распахнула перед мужем не только своё сердце, но и тело. Она с удовольствием училась у него искусству любви, отбросив прочь навязанные обществом и религией преграды стыдливости, отдавалась чувствам наотмашь, чутко ощущая, чего хочет от неё муж и всем своим телом тут же желая того же.

16