Я люблю тебя! Я верю тебе!

В середине октября неожиданно вернулись теплые и сухие деньки, и Киф задумал выбраться с Авалайн на рыбалку.

Между супругами установились дружеские доверительные отношения, что было внове для Кифа, привыкшего общаться с женским полом начиная с секса, а потом, уж, как повезёт – если женщина оказывалась к тому же и разносторонней особой, можно было интересно пообщаться. С Авалайн же всё было наоборот. Киф медленно и постепенно узнавал жену. И чем дальше, тем большее место занимала она в его душе и сердце. И тем сильнее тянулось к ней его тело. Но он не торопился. Ему хотелось, чтобы Авалайн полюбила его. Хотелось стать ради этого лучше, нет, не обмануть её, а реально измениться. Душевный трепет и сладкое томление неудовлетворённого желания, особенно мучающие его по ночам в одинокой постели, даже нравились ему, обещая фейерверк эмоций и безграничное счастье впоследствии.

Киф выбрал для совместной рыбалки с Авалайн то местечко, где в своё время они рыбачили с Ричардом. Собственноручно заготовил хворост и дрова для костра, нашёл подходящие ветки для вертела, подобрал удочки и не забыл захватить с собой пледы, на случай, если они засидятся допоздна. Осталось проверить корзинку с продуктами, которую должна была собрать Вел.

Чем ближе подходил Киф к кухне, тем явственнее ощущались восхитительные запахи детства: корица, миндаль, ваниль, шоколад… Они вели и окутывали его соблазном, как ослика манит болтающая впереди морковка. Он приоткрыл дверь кухни, да так и застыл от картины, мгновенно извлечённой из его памяти: мама, ещё здоровая и веселая, месит тесто. Её руки по локоть испачканы мукой. Мука даже припорошила её лоб. Она поправляет мешающие пряди, и волосы тоже становятся припудренными мукой… Только сейчас вместо мамы тесто месила Авалайн, но мукой была испачкана точно также…

– Т-с-с, – зашипела и оттащила Кифа от двери кухни Урсула. – Не порть девочке сюрприз!

– Нянюшка! Я правильно понимаю? Это же будет мой любимый шоколадный пирог? Но, как же? Я думал, что на всём белом свете только мама умеет его готовить!

– Я тебя умоляю! А кто же научил Глэнис печь его, как не Вел?

– Но мы же больше никогда его не ели после того… после того, как мама ушла…

– Её светлость покинула нас, и с ней вместе ушло семейное счастье… Каждый из вас – и Джонатан, и Ричард, и ты, были здесь счастливы, но по-своему, по отдельности, не все вместе. Ты понимаешь, о чем я говорю? А шоколадный пирог был как символ с е м е й н о г о счастья. Её светлость готовила его только сама, никому не разрешала, даже Вел… А сейчас все надеются, что счастье вернётся… Ты же не против, чтобы Вел научила Дюймовочку? – с нотками тревоги спросила Урсула.

Киф порывисто обнял старую нянюшку и сказал:

– Даже если у Авалайн получится несъедобный уголь вместо пирога, я буду говорить, что это самое вкусное лакомство на свете!

Но пирог получился божественным! Он так благоухал из корзинки, что они съели его, не дождавшись улова. Форель тоже не подвела (Киф волновался – поймают ли они что-нибудь в середине октября). И они съели её, ещё дымящуюся, обжигая пальцы и язык, запивая густым тёмным элем. А потом рыбачили просто для удовольствия, отпуская пойманную рыбу обратно в речку. Причём, у Авалайн получалось рыбачить даже лучше, чем у Кифа. Она раскраснелась, раззадорилась и мягко подтрунивала над мужем, который забывал следить за поплавком и то и дело упускал добычу. А Киф уморительно сердился, приказывал рыбе попадаться только на его удочку и сетовал на то, что, в кои веки, так обделён женским вниманием.

За этими милыми чудачествами они не заметили, как потемнело вокруг. И очнулись только тогда, когда небо перерезала яркая вспышка молнии, через мгновение громыхнул гром, который как будто послужил сигналом для открытия невидимых шлюзов, и на землю обрушились потоки воды. Киф схватил Авалайн за руку, и они стремглав, насколько позволяла тут же образовавшаяся под ногами грязь, побежали к замку. Быстро намокнувшие и ставшие неподъёмно тяжелыми пледы пришлось по дороге сбросить, и в приёмную залу они ворвались без единой сухой нитки. Но счастливыми!

Киф залпом выпил целый стакан бренди, а Авалайн ограничилась чаем. Потом они молча сидели у камина. Киф грел у огня ноги, наблюдая, как Авалайн сушит свои длинные волосы. Он с удивлением обнаружил, что волосы жены ниспадают мягкими плавными волнами, а на шее завиваются мелкими колечками. Представил – каково это будет лежать в постели, накрытым ими, как одеялом, и ему стало жарко отнюдь не от пламени камина…

13

Ночью Киф проснулся от стонов, доносящихся из спальни жены. И вначале вообразил, что ей снится эротический сон с его участием (по крайней мере, он на это надеялся!) Но стоны звучали как-то уж слишком жалобно, и Киф заволновался. Тихонько открыл дверь в смежную комнату и подошёл к кровати жены. Следующей его мыслью было то, что ей просто снится плохой сон. Но, когда он подошёл ещё ближе, и дотронулся до её руки, сомнений не осталось – Авалайн была горячее пламени в камине. Она заболела и, к тому же, металась в беспамятстве.